– Не свали машину в штопор!
– Вырубаю симметрично… не свалимся… сядем на двух…
В ушах заверещали звоночки, заговорили по-португальски, потом по-английски, послышались звуки, напоминающие дробь колокола.
Костя что-то спросил, ему ответили.
– Здесь нет аэродрома.
– Садись на шоссе, вон впереди, огибает лесную полосу и спускается к берегу.
– Разобьёмся, к чёртовой матери… – очнулся Витюша.
– Помогай, не разобьёмся, главное – освободиться от луча.
Самолёт продолжал круто снижаться, но уже не с таким рёвом, как прежде, отвалил от туманно-дождливой стены, нацелился на небольшой остров, расчерченный прямоугольниками полей и линиями лесозащитных полос.
По накатывающимся волнам головной боли и тошноты можно было судить, что самолёт до сих пор пронизывает поток электромагнитного излучения, что говорило о невероятной точности прицеливания атакующей установки. Нападающие з н а л и, какую миссию выполняет «пассажирский» лайнер «Ил-96», и пытались ему помешать. Хотя, возможно, в их намерения не входила ликвидация самолёта, сбить «Ил» можно было гораздо проще – с земли, с помощью переносного ЗРК.
Мысль мелькнула молнией и спряталась на дно памяти.
– Держитесь! – рявкнул Афанасий, выталкивая Дохлого из пилотской кабины.
Самолёт снизился над широким четырёхполосным шоссе, пересекавшим остров, понёсся над ним, дрожа и раскачиваясь, пугая водителей гулом двигателей.
К счастью, машин было немного, и те, что ехали навстречу, начали заблаговременно сворачивать на попадавшиеся ответвления шоссе.
– Господи, пронеси! – взмолился Витюша.
Колёса «Ила» ударились об асфальт, тяжёлый самолёт подскочил на метр, но не слетел с шоссе, грузно осел на выпущенные колёса, начиная торможение. Взвыли двигатели, включённые в режиме аварийного реверса.
Пробежав по шоссе два километра, «Ил» остановился, сбив лишь одну не успевшую увернуться машину.
Двигатели затихли.
И вместе с вернувшейся в кабину тишиной исчез сопровождавший самолёт поток излучения, хотя и ослабленный защитными сетками, но едва не погубивший экипаж.
Витюшу вырвало.
Костя, бледный до синевы, потный, ослабевший, с трудом разжал сведенные на штурвале пальцы.
– Приехали, едрёна штукатурка!
Афанасий, ощущая себя стариком, достал флягу с водой, сделал два глотка, протянул пилоту.
– Центр, мы сели.
– Где?! – сквозь хрипы и вой помех просочился слабый голос Семёнова.
– Не знаю… какой-то остров.
– Потери?!
– Нет.
– Самолёт повреждён?!
– Сдох один движок, остальное надо смотреть.
