Конечно, после такого говорить с ним о работе в колхозе было бы просто неприлично. Не корить же человека за его болезни!
Я извинился за визит, откозырял и даже выразил обиду, что Клава поставила меня в неловкое положение.
— Ничего, бывает, — проводил меня до калитки Тихон. — Я вас понимаю, товарищ инспектор. Что теперь Лохов? Вроде пенсионера получается. А ведь в свое время всю тайгу обошел… с геологическим рюкзаком.
Даже в такую жару у него была наглухо застегнута рубашка. С виду — крепкий, здоровый мужик. Вот не повезло!
Я рассказал о нашем разговоре Нассонову. Тот покачал головой и махнул рукой, буркнув, что не может же он знать, что внутри у каждого станичника, не рентген, поди.
И еще я сказал Нассонову, что в нашем районе появилась артель шабашников, которая разъезжает по станицам и хуторам, предлагая разные услуги: кому лошадь подковать, кому лудить и паять посуду, берутся и за более сложное дело — починить жнейку, сенокосилку. Даже возят с собой горн, наковальню и другой инструмент.
Правда, в станице эта артель пока не появлялась, но возникли трое незнакомцев в галифе, в длинных пиджаках и хромовых сапогах. Кто такие, еще не знаю.
Геннадий Петрович выслушал меня довольно холодно, давая понять, что он сам с усам, и не без иронии поблагодарил за напоминание о бдительности.
Однако я не успокоился и постарался собрать сведения о вновь прибывших.
Оказалось, что эти трое, цыгане, приехали в Бахмачеевскую и интересовались лошадьми. Родственников у них в нашем колхозе не было.
Останавливались они обычно у Петриченко. Это еще одна цыганская семья в колхозе, помимо Денисовых. Но Петриченки с Денисовыми почти не общались. На мой вопрос: «Почему?» — Арефа насмешливо ответил:
— Мы простые. А они киноактеры. В картине как-то снимались. На экране меньше секунды, а фасону на всю жизнь.
Теперь приезжие ходили по станице с Чавой. Значит, Денисовы их тоже знали. Мне хотелось поговорить с Арефой, но он с женой уехал на похороны младшего брата в станицу Альметьевскую.
Оставался Чава. Он зашел ко мне сам поговорить насчет Славки Крайнова.
Чава был веселый, довольный. Но сквозь его веселье проскальзывала озабоченность.
Внук бабы Веры оказался послушным мальчишкой, покладистым. «Может быть, опять побег задумал? — мелькнуло у меня в голове. — Усыпляет бдительность».
— А как справляется со стадом? — спросил я.
— Со стадом справляться ему нечего. Главный пастух — Выстрел. Я у него заместитель. А Славка уж и не знаю, чей заместитель.
