В это самое время царь Диомед охотился в своих лесах, поэтому и возле деревянных конюшен было пустынно.
Слышен был лишь мерный шум морского прилива и ржание кобылиц. Геракл заглянул в конюшни. Там стояли знаменитые плотоядные кони Диомеда — прекрасные гнедые кобылицы, прикованные железными цепями к дубовым яслям. Они рыли копытами землю и косили блестящими как звезды глазами. Их загривки блестели как медь, а шеи выгибались словно лебединые. Гривы, тщательно расчесанные, спадали шелковыми волнами до самых копыт.
А в яслях этих лошадей лежало не привычное сено, ни овес или ячменные зерна, а остатки человеческого мяса и костей.
Бесстрашно открыл двери конюшни Геракл. Связал он веревками испуганную стражу, которая стерегла коней, сидя от них на почтительном расстоянии, и смело накинул уздечки на страшных кобылиц. Некоторые кони сопротивлялись и даже думали напасть на Геракла, но он опустил на голову животного свой кулак, и конь, практически оглушенный, вынужден был повиноваться Гераклу, чувствуя его огромную силу. Послушно пошли они за героем к его кораблю. Но слуги, увидев случившееся из окон замка, успели доложить Диомеду о поступке Геракла.
В ярости, Диомед со своими воинами помчался за Гераклом и нагнал его уже на берегу.
— Негодяй! — с криком приближался Диомед. — Как ты посмел увести моих коней?
Накинулись воины на Геракла. Влево и вправо размахивал он своей палицей, и бездыханные тела падали на землю как сломленные деревья. А свирепому Диомеду Геракл вообще разбил голову и кинул на съедение его же коням.
На время битвы Геракл поручил охрану коней юному Абдеру, однако злые кони растерзали юношу, чем привели Геракла в уныние. Он успел привязаться к своему юному другу. Единственное, что оставалось герою — устроить пышные похороны своему другу, и насыпать высокий холм на его могиле. И это самое место он повелел называть с тех пор Абдерой. После этого, Геракл на корабле переправил кобылиц на Пелоппонес, а потом привел их Эврисфею.
«Этот завистливый царь не сможет сберечь этих лошадей, так же как не смог сберечь и быка с Крита», — думал Геракл.
Едва увидев стадо, Эврисфей приказал выпустить их в Ликейские горы. И там, среди сосновых лесов, растущих на острых скалах, эти кобылицы стали жертвами свирепых диких волков, оставшись лишь в песнях странствующих греческих певцов.
Глава 15. Встреча с амазонками
Царь Эврисфей, несмотря на свою молодость, почти всегда был угрюм и мрачен. Он ненавидел всех, кто был богаче, сильнее и умнее его. Но был на свете один человек, которого Эврисфей обожал, в котором он не чаял души, — это была его дочь, царевна Адмета с золотыми волосами и глазами цвета ясного неба. Смех дочери наполнял душу Эврисфея теплом, но если она плакала, то горе было человеку, виновному в ее слезах. Если Адмета говорила «Хочу!», то ее слово становилось законом для Эврисфея и его подданных.
