— Мам, чего кричишь?
— Гости у нас, не видишь? — рявкнула на дочь Стюардесса. — Беги домой, переоденься.
Жанна повернулась к мальчику:
— А ты, Сергунька, не боишься, что тебе брательник ноги повыдергает?
— Не, не боюсь! — заржал подросток. — Они с Васькой со вчерашнего квасят! У бабки самогон поспел, на березовых почках настоянный — их теперь за уши не оттащишь! Пока все не выпьют, не отвалятся.
Жанна попыталась дать парнишке подзатыльник, но тот ловко увернулся и припустил по улице.
Мы двинулись в сторону дома. Я незаметно разглядывала Машу Серебрякову. Удивительное дело! Давно я не встречала такой красоты. У вчерашней школьницы была чистая кожа с жарким румянцем, ясные серые глаза, опушенные длинными ресницами, волосы цвета спелой пшеницы развевались на холодном ветру. Ну просто Марья-Моревна из книжки «Русские народные сказки»!
Девушка поймала мой взгляд и улыбнулась. Зубы у нее были плохие, а вот улыбка хорошая — открытая и искренняя.
— Вы за мной приехали, да? — спросила меня Маша, когда мы подходили к дому.
Я кивнула.
— Значит, мой папка умер, — опечалилась девушка, — и теперь я наследница, да?
— Да, Маша, это так.
Девушка вздохнула и сообщила мне:
— Знаете, я всю жизнь этого ждала.
Мы вошли в дом. Там наследница согнала кур и заперла их в клети в углу, разожгла газ, подогрела воды. Перемыла всю посуду, скопившуюся в раковине, сварила макароны, разложила еду по чистым тарелкам и даже натерла сверху плавленый сырок, что в этом доме было вообще уж невообразимым шиком. Леху будить не стали — за стол уселись одни женщины. Жанна налила всем по рюмке «помянуть твоего папку, Мария». Наследница послушно хлопнула стопку, не морщась, но больше пить не стала. Я тоже застолья не поддержала, так что Жанна, которая все подливала себе деревенского абсента, вскоре едва ворочала языком.
— Доча, ты ведь нас не забудешь, как в город уедешь? — еле выговорила женщина. — Будешь нам денежки присылать? Мы ведь тебя растили, поили-кормили, обували-одевали…
— Конечно, мама. Ложитесь, отдохните!
Маша взяла сухонькую Стюардессу за плечи и отвела на диван. Уложила рядом с Лехой и прикрыла одеялом. По-моему, женщина захрапела раньше, чем ее голова коснулась подушки. Потом Маша откинула волосы со лба неожиданно красивым жестом и сказала:
— Ну что, я пошла собираться, да?
— А как же… — я указала на бесчувственные тела ее родителей.
Девушка махнула рукой:
— Они теперь до вечера не проснутся. Проснутся, похмелятся и до утра спать будут. Нам их дожидаться ни к чему. Лучше поедем.
