Я скинула кеды и бейсболку и, не раздеваясь, бросилась в воду. Волга в этом месте была широка — противоположный берег терялся в закатной дымке. Солнце садилось за далекий берег, превращая поверхность воды в алое зеркало. Девушка плавала хорошо, но нас в «Сигме» иногда использовали в качестве боевых пловцов, так что все решают минуты…
Я почти доплыла до девушки, когда лже-наследница нырнула. Я набрала воздуха и нырнула вслед. Маша уходила в глубину, как белая призрачная тень. Я ухватила девочку за волосы и потянула наверх. Дыхания едва хватило.
Мы вынырнули на поверхность, и Мария принялась кашлять и отплевываться. На лице ее было написано глубочайшее изумление:
— Женя?! Откуда ты тут взялась?!
— Хотела помешать тебе сделать глупость, — зло бросила я.
— Какую глупость? — изумилась Маша, убирая с лица прилипшие волосы. На воде она держалась прекрасно.
Я молчала, чувствуя себя идиоткой. Это же надо так ошибиться!
— Ты думала… думала, что я покончу с собой, да? — догадалась Маша.
— Кира мне сказала…
— Кира — дура каких поискать! — засмеялась «наследница». — Ой, не могу! Ты что, и правда решила, что я утоплюсь?
— Поплыли обратно! — сказала я устало. И мы поплыли к берегу, почти невидимому в темноте.
На берегу Маша присела на песок и принялась выжимать воду из длинных волос.
Девушка была обнаженной, в сумерках ее тело белело, как у статуи. Я натянула кеды и села на холодный песок. Начинать разговор первой мне не хотелось.
— Я не из тех, кто идет топиться, Женя, — наконец сказала лже-Мария. — Я приехала сюда, чтобы узнать правду.
— Значит, ты не знала, что не дочка Серебряка?
— Нет, не знала, — «наследница» пожала плечиками и принялась одеваться. — Сколько себя помню, меня звали Машей. Я всегда знала, что Жанна моя мама, а дядя Леша — отчим. И что у меня когда-то была сводная сестра, но она умерла от скарлатины.
— А почему ты уехала из конторы нотариуса, даже не попытавшись ничего объяснить?
— Я что здесь объяснять? — Маша села на песок рядом со мной. — Либо это правда, либо нет. Ответ знал только один человек — мама… то есть Жанна. Вот я и поехала домой, чтобы все выяснить.
— Твоя мачеха слишком долго ждала своего часа. Она просто не смогла упустить такую возможность.
— С чего это вы ее защищаете? — усмехнулась Маша. — Я и так несильно на нее сержусь. Я все понимаю. Гораздо больше я обиделась на родню… то есть на Серебряковых. Полгода они были моей семьей… плохой, хорошей — но все-таки семьей. И тут они поверили Владимиру, поверили ему сразу! Даже ничего не попытались выяснить! Поэтому я и уехала.
