– Ты мало говоришь о любви.
– Я как творческий человек сублимируюсь в искусство без осадка.
– Так не надо глубоко погружаться, пусть для меня останется хотя бы маленький осадок.
– А если он горький?
– Все равно за ночь любви и пробуждения к жизни, что-то должно остаться в моих эмоциях следующего дня, а так моя жизнь превратится в одну ночь.
Теперь Андрей осознавал, что именно её голос вызывает трепет тела и эмоции превращаются в сгусток шёпота.
– Как бьётся твое сердце? Бух– тук – так – так– бух…
– Проклятая аритмия.
– Сердце болит?
– Голова кружится от переживаний.
– Мне нравится эта барабанная дробь сердца.
– Для меня такая любовь большая нагрузка, даже давление повышается, в голову ударяет.
– А я в обморок падаю от нахлынувших чувств.
– Может и у тебя с сердцем не лады, и дело не в эмоциях.
– Мы обсуждаем наши чувства или мы на приеме у врача? – вопрос остался безответным.
У пяти углов недалеко от Летнего Сада среди особняков модерна, классики, петровского борокко стоял дом в стиле андерграунд. Если соседние дома косметически подкрашивали, то это строение было как бельмо в глазу, которое ветшало, становясь облупленно облезлым домом с оттенком серо-коричневой плесени. Каждый вечер гремела железная дверь под аркой двора, только брусчатка поглощала шаги. Тяжелая дверь подъезда дома после приложенного ключа к магнитному замку открывалась наружу и свет проникал из двора на темную узкую лестницу, круто ведущую на вверх второго, третьего и четвертого этажей. Двери квартир были выкрашены как в социальном доме в красно-пожарный цвет. На втором этаже лестничного пролета лежали два камня, когда-то вынутые из кадушки квашеной капусты.
По этой лестнице были нетиповые квартиры, но с одинаковой планировкой, коридор на две комнаты, с непременными запахами табака, плесени и кошек. Андрей проходил мимо ламп с подслеповатым светом в коридоре, с кошками на радиаторах, безразлично свесивших лапы.
Еще выше по лестнице вверх этажом выше находилась съемная квартира. Там были слышны смех. Шёпот. Шум захлопывающейся двери квартиры. На перилах лестницы висят нитках два воздушных шара один голубой, другой розовый и брошенные цветы из белых и красных роз на ступеньки лестницы.
Из комнаты выходившей на узкую улицу, слышались голоса кинорежиссера и оператора, которые излюбленно выбрали этот переулок для киносъемки мыльной драмы любви.
На кухне квартир кипели чайники. И каждый из жителей этого дома думал, что будет жить вечно, тихо и незаметно.
