Так скажите, почему же дельфины до сих пор развлекают толпу? Почему их ловят для дельфинариев, и они за рыбу должны прыгать через кольца, играть в мяч и делать разные другие фокусы? А человеческая толпа при этом радостно аплодирует, маленькие дети смеются, их мордашки, измазанные мороженым и кремом, светятся от удовольствия. Если дельфины разумны, то какое люди имеют право сажать их в клетку? Потому что они не плавят металл, не ведут войн и не признают государственных границ? Из меня как-то тоже не получилось сталевара. Может, стоило и меня посадить в клетку? Не кажется ли вам, что это очень многое говорит о человечестве…
— А можно я что-нибудь разобью? — с надеждой поинтересовался Бес. Он умел восстанавливать небольшие поврежденные предметы, если куски были достаточно крупными, и Психолог иногда, чтобы стимулировать мышление приятеля, позволял ему разбить граненый стакан или порвать календарь. Психолог резонно полагал, что даже если у Беса не получится все это восстановить, то беды большой не будет. Подумаешь, граненый стакан! Зато выплеснется подавляемая агрессия, что только на пользу.
Бес же мечтал как-нибудь под шумок украсть картину, украшавшую стену кабинета. Тоскливая сине-рыжая аллея, уходящая к нежным закатным краскам солнца, багровые отблески на скамейках, кружащиеся золотистые листья — все это завораживало Беса, и при взгляде на картину ему хотелось то плакать, то смеяться. Он неоднократно пробовал создать дубликат картины, но даже самые искусные бесы не в состоянии повторить уникальное изделие, их потолок — типовой ширпотреб. И у Беса получались лишь не слишком качественные копии.
Однажды он даже набрался нахальства и попросил свою мечту у Психолога. Но приятель, несмотря на то, что не особенно ценил картину, — сказывалось то, что он так и не простил художнице уничтоженную свору далматинцев, отказал, считая, что подарки отдавать нельзя. Правда, он не представлял, насколько картина нравится Бесу, иначе отдал бы не задумываясь.
— Давай сегодня без разбиваний обойдемся, — нахмурился Психолог. — Если хочешь, можешь разорвать пару плакатиков, мне тут рекламу прислали, — и он положил перед Бесом несколько глянцевых картинок, с которых смотрели длинноногие блондинки, предлагающие то ли купальники, то ли кухонные принадлежности — Бес так и не понял. Но картинки все же разорвал. От бумажного хруста ему стало полегче, и он подумал, что в следующий раз обязательно сможет добраться до любимой картины. За пазухой у него давно лежали ярко раскрашенные куски холста, которые он думал подсунуть Психологу.
