— Что?
— Герыч крутой у Барыги появился, твою мать. Давно?
— Ааа. Ну, хэ зэ, в натуре. Типа с неделю назад где-то… Мы ему звонили. Ну, Барыге. Вчера звонили. А у него мобила в отрубе. Сегодня опять звонили… ни фига. Ну решили сходить. Фиг ли, вмазаться-то… хочется, типа.
— То есть, у него мобила отключена?
— Ну да. Хотя на него это не похоже. Он же, ну, типа, должен на связи быть. Чтоб с клиентами, ну, типа договариваться… — лохматый поднял глаза на Бурова. — Я вам отвечаю, это не мы. Там кто-то конкретный шмон устроил. И знаете, что? Я думаю, поэтому и мобила молчит. Походу, вляпался Барыга в какую-то ж… пу.
Бурову было плевать на Барыгу. Но он все-таки спросил:
— Как ты узнал про Барыгу? Что у него герыч хороший появился?
Лохматый поколебался. Но, видя, что опер сменил гнев на милость, судьбу он решил не искушать.
— От бабы его.
— Что за баба?
— Нинку Юренко знаете?
Полуразвалившаяся грязная одноэтажная общага около магазина «Продукты» в народе величалась «кошкин дом». ППСники приезжали сюда едва ли не каждое дежурство по очередному вызову. Вот и в этот раз рация голосом дежурного изрыгла знакомый адрес с еще более знакомой формулировкой «Семейный скандал».
Когда «воронок» подъехал к дверям общаги, Володя уже услышал пьяные вопли внутри. Внутри их с Маржановым встретил темный и вонючий коридор, заваленный мусором. И грудной бас за одной из дверей. Когда они подходили, дверь распахнулась, и оттуда выскочил одутловатый краснорожий мужик в майке.
— Порву, сука! Убью, падла!
— Полиция, успокойтесь, — рыкнул Маржанов требовательно. При виде полицейских мужик оторопел. Из комнаты высунулась такая же пьяная и краснорожая баба в грязном халате.
— Ага! И заткнулся сразу? Козел! Заберите его!
— Тихо! — рявкнул Володя. — Что произошло?
— Приперся, козел, пьяный опять, и полез с кулаками сразу! Че, ушлепыш, слова кончились? А только что такой смелый был!
— Да я тебя…! — пьяно взревел мужик и замахнулся. Баба отчаянно завизжала, прячась за дверью. Маржанов перехватил руку мужика и заломил ее. Мужик ойкнул от боли. Через секунду Маржанов ткнул его лицом в грязную стену.
— Еще раз так сделаешь, руку сломаю, понял? — прорычал он.
— Да она сама! — оправдывался мужик, от испуга перейдя едва ли не на фальцет. — Сама в г… но бухая, вы посмотрите на нее! Мочалка!
— Козел! — взвизгнула баба из-за двери. Володя торкнулся и шагнул в комнату. Такая же грязная и темная, как и все вокруг. Немытое окно, заставленный засаленной посудой стол. Володя сразу различил бутылку водки и два потемневших от въевшейся грязи стакана. Баба плюхнулась за стол.
