2
Воскресное утро выдалось дождливое, сумрачное. Семен вскочил как по будильнику — перед пятью. До завтрака успел доделать крольчатник. Еще на той неделе он построил рядом с дровяником довольно просторную насыпушку с дверью и крышей, а сегодня смастерил клетки. Завтра можно будет сходить за кроликами — один старик обещал продать Семену семь самочек и самца породы «белый великан». Кроликов иногда выносят на рынок, надо покараулить и купить еще с десяток. Замечательное животное кролик: плодовит и жрет, что попало, даже ветки сирени и всякие отходы с огорода.
Во дворе повизгивал Шарик. Когда мать на минуту вышла из кухни, Семен набрал корок и бросил собаке. Пелагея Сергеевна кормила Шарика только раз в сутки, и то больше одними костями. Семен пытался сам кормить собаку, но мать всякий раз начинала ругаться.
Они молча сели завтракать. Разрывая крепкими зубами телятину, Пелагея Сергеевна сказала:
— По реке до черта бревен плывет. Так прямо, без всякого… плывут и плывут. Ловят мужики.
Пожевала и спросила:
— Слышишь?
— Слышу.
— Ну?!
— Что «ну»?
— Половить надо.
— Как же можно брать чужие бревна?
— А они ничьи. Так просто плывут.
— Кто-то же срубил. Сплавлял. Наверное, наш фанерный, а то деревообделочный или мебельная.
— Они же плотами, а эти так… по одиночке, неизвестно чьи.
— Оторвались, значит. Весной часто отрываются. А все одно, мам, лес государственный. За это по головке не погладят…
— Перехватывают же другие. За городом, на бережке, вон какие кучи лежат. Мужики выловили. Это такое богатство.
— Сдавать будут.
— Ну еще бы! Так прямо и будут. Для того и повытаскивали. С одним я тут беседовала. Седни же, говорит, надо все бревешки к себе приволочь.
— Этот лес государственный, мам.
— Может, и сплавщики-ротозеи отпустили. Тока нам-то че до этого. Все одно бревна пропадут.
— Я скажу седни начальству, пусть выясняют, чей это лес.
— Не мели! Будто твое начальство не знает. Бревна ничьи, я тебе говорю. Река их унесет черт-те куда, все одно потонут.
— Нет, такая работенка не по мне.
— Чего трусишь! — Она глядела на него пренебрежительно. — Все одно уплывут, говорю, и потонут где-нибудь. Таких бревешек тыщи.
— Пусть хоть миллионы.
— Хм.
— Этим делом я заниматься не буду.
Семен вздохнул.
— Не будет, смотри-ка на него! У самой реки живет, называется. Рыбешки и той не можешь словить. Сетями весь чулан завалил.
— Запрещено сетями. Браконьерство называется. Это у нас там, на Крайнем Севере, можно.
— Не буровь! Одну маленькую поставишь — эка беда.
