Трактир «Клювастая утка» являл собой древнее сооружение из закаленного красного кирпича – столь же закаленного и красного, как физиономия мистера Хикса, – испещренного и дополненного вставками из векового дуба, со створными окнами в старинном духе, разверстыми фронтонами и высокими дымовыми трубами и плотно оплетенное плющом. В памяти моей и по сей день живы очертания этого расползшегося дома, хотя сам он вот уже много лет как разрушен, сгинул в никуда и существует разве что в грезах, подобно скоротечным веснам моей юности. Старый друг, как ты переменился! Истребленные огнем, твои панели и меблировка обратились в золу, а остатки закаленной кирпичной кладки давным-давно разобрали и увезли на тачках прочь. В ту пору ходили слухи, будто кухню подожгли нарочно, в отместку неумолимому тирану-владельцу. Но подробнее об этом – позже.
– Так вот что я вам скажу, – повторил мистер Хикс. Поправив темные очки, он запустил руку глубоко в карман брюк в тонкую полосочку и нашарил кисет с табаком.
День выдался холодный и пасмурный; дул резкий не по сезону ветер. В очаге пылал торф. За крепко сбитым столом четверка посетителей задумчиво наблюдала за шлепающими по грязи прохожими, за грохочущими телегами и повозками солтхедских лавочников, за роскошными экипажами, скромными догкартами, и за великолепными броскими омнибусами, запряженными лошадьми, что проплывали за окном.
– Так вот что я вам скажу, – произнес мистер Хикс, раскурив наконец трубку и выжидательно выпрямляясь на табурете.
– Да валяй же говори, сколько можно бодягу тянуть? Чего ты ждешь? – рявкнул джентльмен с грубыми чертами лица и припорошенным сединой подбородком, сидящий по левую руку от него. – Ты все твердишь, дескать, есть у тебя что нам сказать. Ну так выкладывай.
– Ага, – поддержал его тщедушный тип, устроившийся напротив, поднося к губам высокую кружку размером примерно с его голову.
– Джентльмены, – проговорил мистер Хикс с сухим смешком, что почти никак не отразился на закаленной красно-кирпичной кладке его щек. – Я вам вот что скажу. В своем ремесле Самсон Хикс слывет человеком оченно наблюдательным. Заметьте, это не похвальба и ни на йоту не вымысел; это констатация факта – ни больше ни меньше, – то, что я своими ушами слышал, заметьте.
– Ближе к делу, – повторил первый из джентльменов.
– Говорит, своими ушами слышал, – кивнул джентльмен с редеющей шевелюрой и седыми бакенбардами, долговязый и тощий.
– Именно так, Лью Пилчер, – подтвердил мистер Хикс, – слышал от людей, которых, между прочим, чту и уважаю. В той сфере деятельности, где старина Хикс подвизается, наблюдательность – один из секретов ремесла. Сдается мне, будто не далее как вчера один мой юный друг сообщил мне, что потерял свой модный черный цилиндр. «Ну и где же вы его потеряли?» – спрашиваю я. А он в ответ: «Да если б я знал, я бы небось не тратил бы даром время на разговоры с вами». «А вы уверены, что не забыли его где-нибудь?» – спрашиваю я. И на мой просвещенный взгляд, джентльмены…
