Но отвечать не понадобилось, ибо мистеру Кибблу недолго суждено было мучиться неизвестностью. Позади него послышалось глухое, злобное рычание. Профессор поднял факел и неспешным, размеренным шагом двинулся в направлении секретаря.
– Мистер Киббл, – негромко проговорил он, – как только я вас миную, можете обернуться и посмотреть. Только, пожалуйста, держитесь позади меня. А теперь внимательно слушайте. У самой двери к стене прислонены вилы. Рядом с тачкой. Видите? Хорошо. Идите туда – очень медленно – и возьмите их.
Осторожно, но уверенно профессор шел вперед – и вот наконец миновал не на шутку встревоженного мистера Киббла. Секретарь опасливо повернулся на каблуках, высматривая тварь, так напугавшую лошадей и старика Тома.
Долго искать ему не пришлось: тварь была совсем рядом. В каких-нибудь пяти шагах от него на соломе сидел огромный пятнистый мастифф. На спине и шее его шерсть стояла дыбом, а кожа собиралась мелкими складочками, под стать вороху корабельных канатов. Пес дышал тяжело и учащенно; пасть его была вся в пене. Вот он снова зарычал – и слюна бурно запузырилась. Недобрые, настороженные глаза поблескивали в свете факела, точно черный фарфор.
– Турок, – проговорил профессор. – Пес старого скряги.
– Так, значит, это собака взбесилась, а вовсе не лошади, – заметил мистер Киббл, отступая в направлении вил.
– Не знаю. – Профессор замолчал и направил факел на мастиффа. В силу неведомой причины припавший к земле пес казался заметно крупнее и свирепее – ежели, конечно, такое возможно – своего бесплотного двойника, живучего в профессорской памяти. – Возможно, он и впрямь взбесился. В конце концов, и слюна течет из пасти, и горло сжимается, и глаза злобно горят…
– Неужто Том Спайк никогда не имел дела с бешеными собаками? – удивился мистер Киббл, хватая вилы.
Мастифф завилял задом, точно изготовясь к прыжку. Уголки его пасти приподнялись, обнажая зловещие острые клыки.
В это самое мгновение по конюшне повеяло неизъяснимым холодом.
– Чувствуете? – спросил профессор, затаив дыхание. Мистер Киббл кивнул, поправил очки и оглядел темные уголки конюшни.
– Вроде бы похолодало. Причем заметно.
– Да. – Профессору тут же вспомнилась некая туманная ночь – с тех пор не прошло и недели, – когда, стоя у открытого окна своих университетских апартаментов, он почуял, как между луной и землей пронеслось то же леденящее дуновение.
– Что это может быть? – полюбопытствовал секретарь.
Профессор не ответил, ибо его внимание привлек новый кошмар. Подняв факел повыше, он прошептал:
