Он с минуту будет изучать мои расчеты и…
— Вы ге-е-е-ений! — пропоет он, раскинув руки.
— Может быть и так, — в тон ему подпою я, и тем закончится первый акт. Эдисон возьмет меня за руку, и мы вместе станем раскланиваться перед публикой, а зрители, вскакивая ногами на сиденья, станут рукоплескать и кричать «Браво!» Упадет занавес, и, вместо роз, зрители осыплют нас долларовыми бумажками, а я благоразумно вложу полученные деньги в собственную лабораторию, столь же продуктивную, как у Эдисона.
Два динамо «Орегона» были в кошмарном состоянии. Изоляция прогорела и по всей системе шли короткие замыкания. Весь корабль погрузился во тьму, только генераторы трещали и искрили — опасное состояние, учитывая, что конденсатор протекал. Я работал при тусклом солнечном освещении, проникавшем в трюм через открытые люки, а когда солнце зашло, велел одному из помогавших мне матросов принести газовые лампы. Конструкция с самого начала была собрана на скорую руку, и я горько разочаровался в изделии «Электрической компании Эдисона». Я работал с командой матросов до восхода. Я отработал пятнадцать часов подряд, мне пришлось сменить всю обмотку, но радость заставила меня забыть об усталости, когда я услышал гудение корабля, в сеть которого снова пошел ток.
Уходя ранним утром с судна «Орегон», я был свеж и легок. Я был доволен своей работой. Я сбросил пиджак и шагал по пустым улицам в одной рубахе, неся Эдисону весть, что работа закончена. Было пять часов утра, солнце едва коснулось крыш Нью-Йорка. Издали я заметил знакомую фигуру. Меня уже не удивляли совпадения, которыми кишел этот город. Я застал Эдисона за разговором с Чарлзом Бечлором, только что вернувшимся из Европы.
— Слушайте, Чарлз, этот ваш молодой человек прогулял ночь напролет, — услышал я слова мистера Эдисона.
Я не стал молча терпеть насмешки:
— Я только что с «Орегона». Оба динамо там великолепно работают.
Эдисон промолчал и только резко втянул воздух. Слух мой еще не утратил повышенной чувствительности, поэтому я услышал, как, отойдя в сторону, он зашептался с Бечлором. Музыка заиграла снова.
— Бечлор, — сказал Эдисон, — ваш человек дьявольски хорош.
[11]
Моя работа произвела немалое впечатление на мистера Эдисона. В следующий раз я столкнулся с ним в химическом отделе. Длинный ряд столов был уставлен колбами, ретортами, пипетками и толстостенными стеклянными банками, заполненными удивительными составами. Все это выглядело как во сне, но я подумал тогда, что если мне удастся остаться у мистера Эдисона, мои изобретения обретут дом. Я сделал ему предложение.
