Великая Хасеки находилась в тяжелых раздумьях. Жизнь казалось бессмысленной. Словно в одном теле было две женщины: одна свободолюбивая, смелая, другая — униженная, коварная. Сначала рабыня, потом — любовница, затем — султанша. Теперь Сулейман обращается с ней, как со святой. Это было от понимания непоправимого. Разрушаются отношения от длинных разлук. Султан словно убегал от себя, окружая себя темным облаком войска, выступал в походы, все отвоевывал, побеждал, уничтожал. Тосковал по своей Хюррем, но чувствовал, что чем дальше, тем больше сомневается, что знает эту женщину.
Никогда не знала Росколана покоя, потому что все вокруг было чуждо, ненавистно. За это и получила наказание: мать хоронила детей, женщина продавала свою душу. Приговоренная к вечной тревоге, после смерти младшего сына она замкнулась в себе, не хотела видеть ни Рустема, ни Махриму, ни Баязида. Ей было безразлично, кто хочет быть с ней в этот страшный миг. Какая же она мать: сердце не подсказало, что беда на пороге. Что это за сердце такое? Безнадежная, бесконечная тоска овладела ею. Она вытесняла все другие чувства. Прежде всего — любовь, надежду. Султанша чувствовала, что потеряла любовь к султану. А может, и не любила его?
Все больше ее беспокоило прошлое. Золотая клетка, которой стала ее жизнь, тесна и отвратительная. Оглядываться назад каждый раз все труднее. Роксолана уже сама не понимала, стоят ли все эти жертвы задуманного еще в стенах гарема плана? Что осталось у нее от Анастасии? Потеряла веру, а потому — и душу. Десятки лет лицемерия, самообмана. Она чувствовала себя оружием в умелых руках великого падишаха. Хотя говорят, что именно она имела на него огромное влияние. Что из этого правда? Потому что переняла его методы борьбы и доказательства своей правоты: Роксолана вспоминала времена, когда после восхождения Селима поручила убить других его братьев. Она хотела быть уверенной, что власть не ускользнет из его рук. Позже были найдены другие сыновья Сулеймана, которых ему рожали другие женщины и наложницы. Жизни были лишены около сорока человек.
В оправдание Хюррем можно сказать лишь то, что если бы она не поступила таким образом, то с ней случилось бы то же, что она делала с другими. То есть, возможно, с точки зрения нашего времени это выглядит неприемлемым, но с точки зрения той эпохи это был способ выживания и самосохранения. Например, братоубийство — это средство избежать междоусобиц, которые могли привести к расколу государства. Жестокость не считалась преступлением.
