– Как зачем? Творить! Женщины ведь только мешают.
– Неужели Вам не хочется тепла, уюта, любви? Вам не одиноко?
– Иногда. Особенно зимой. Если бы семью можно было включать и выключать или выносить на балкон, как зимние шины, тогда да. А так… Бывает муж на час. А мне бы семью на зиму! – сказал Блудецкий и громко рассмеялся.
– Как можно быть таким циничным? Дети и любимый человек – это самое прекрасное, что может быть в жизни. Своими высказываниями Вы оскорбляете самое святое, – резко ответила Лера.
Вадим и Блудецкий переглянулись. Лера не переставала удивлять собственного мужа. Никогда прежде она не высказывала своего мнения, и даже когда Вадим допускал оскорбления в ее адрес, она молчала. Красноречивый писатель не нашел слов, чтобы ответить. Он виновато опустил взгляд и молча опустошил стакан с водкой. Вадим и Лера не пили, а Блудецкий уже не мог стоять на ногах. Он рвался сесть за руль, чтоб поехать домой, но Лера убедила его остаться. Она раньше не была знакома с Блудецким, но много слышала о его похождениях от Вадима и не одобряла их дружбы. Но, несмотря на свою неприязнь к другу мужа, она помогла Вадиму провести его в комнату и уложить на диван.
– Нужно было сначала постелить, – прошептала она, боясь разбудить Егорку, который сопел в соседней комнате.
– Да ладно уже. Пусть спит, – ответил Вадим. – Пойдем.
Он взял ее за руку, словно забыв, что они только изображают счастливую семейную пару, и увел в другую комнату. Блудецкий был очень пьян, но все-таки еще соображал и видел все, что происходит. Он не мог уснуть и думал о своей жизни. Сейчас ему как никогда хотелось встретить женщину, которая смогла бы его принять со всеми его многочисленными минусами. В этот момент он увидел маленькую Диану, шагавшую на носочках, чтобы не разбудить спящего дядю. Блудецкий закрыл глаза и сделал вид, что спит. Диана положила рядом свою любимую игрушку, без которой никогда не могла уснуть. Затем ушла, но через миг вернулась с наволочкой и стала заботливо укрывать спящего, как ей казалось, гостя.
– Вот так. Чтобы тебе было тепло, – приговаривала она, воображая себя взрослой.
Она любила копировать маму, от которой всегда получала только тепло и любовь. Тихо перебирая своими коротенькими ножками, она с чувством выполненного долга пошла в свою комнату. Блудецкий открыл глаза, и из них впервые за долгие годы потекли слезы. Бесчувственный сладострастник плакал, как ребенок. Только сейчас он осознал, что ему было нужно для того, чтобы быть поистине счастливым.
