По счастью для Кости, в КГБ его допрашивал тайный поклонник ливерпульской четверки, и увлечение битлами ему простили, хотя Комитет государственной безопасности, основной задачей которого являлось подавление инакомыслия, должен был нещадно бороться с «тлетворным» влиянием битломании на советскую молодежь. Для Костика же знакомство с Лубянкой закончилось подпиской, в которой он дал согласие добровольно оказывать помощь органам государственной безопасности в выявлении лиц, враждебно относящихся к советскому строю, занимающихся антисоветской деятельностью и подрывающих могущество СССР. Причем на вербовку он напросился сам, как бы из патриотических убеждений, и уже как секретный агент КГБ Константин Лукин под роспись обязался хранить в тайне все сведения, ставшие ему известными в процессе общения и работы с сотрудниками, а в целях конспирации он выбрал себе псевдоним «Ромео». Почему он взял себе такой романтический псевдоним, Костик и сам объяснить не мог. Сексот – это, конечно, не совсем то, о чем он мечтал, но разведчиками не рождаются – ими становятся, сказал он себе и, для того чтобы им стать, старался показать закрепленному за ним куратору похвальное рвение. Никаких враждебно относящихся к советскому строю лиц секретный сотрудник КГБ Ромео не разоблачил, так, постукивал по мелочи, в основном на конкурентов по фарцовке, сам-то он теперь фарцевал с разрешения и под прикрытием куратора, но большего пока от него и не требовалось.
Такое тайное сотрудничество с «конторой» было для Костика необременительным. Он благополучно доучился, защитил диплом и по окончании МГУ был направлен в московскую школу КГБ. В Госбезопасность старались набирать высокообразованных, прагматично мыслящих людей, и тщательно проверенный до седьмого колена выпускник МГУ Костя Лукин, в роду которого не было ни уголовников, ни репрессированных (родители его были простыми советскими инженерами), был вполне подходящей кандидатурой для работы в органах. Что касается самого Кости, его в профессии разведчика теперь в основном привлекала возможность вырваться за «железный занавес». «Загнивающий» Запад в глазах советских людей – это залитые неоновой рекламой города, сверкающие витрины супермаркетов, где можно было купить практически все: роскошные лимузины, рок-н-ролл и стриптиз – словом, полный набор запретных плодов, вкусить которые тайно мечтал почти каждый советский человек.
«Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст», – потому и запрещали джаз и «Битлз», а бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР считалось особо опасным государственным преступлением и квалифицировалось наравне с переходом на сторону врага и шпионажем как измена родине, за которую предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью.
