– Что возьмемся? – не понял Глеб.
– Найти веникам сбыт.
– Ваши условия? – спросила Ксюша по-деловому.
– Пополам, – сказал за рулем. – Все по-честному. Веники у нас дико выгодные. Но чтобы партия не ниже пяти тысяч веников, да, Тоня?
Тоня, вот как звали ее, она сказала:
– Договариваетесь, когда и куда, сообщаете нам, и мы – грузовик.
– Не исключено, что рынок веников уже захвачен, – сказала задумчиво Ксюша, игнорируя Глебово «перестань». – Я видела в Гостином Дворе банные наборы с вениками, натуральными мочалками, французским мылом.
– Это дорогие, подарочные.
– Элитные, – подсказала Тоня.
– Нам не надо элитных. У нас простые, народные.
– Народный веник, – прикинула Ксюша бренд на звучание. – А что, хорошо.
Антонина продиктовала ей номер своего мобильного.
Въехали в поселок и остановились возле дома с ветряной вертушкой на крыше. «Мы ненадолго». Водитель и Антонина пошли в дом, оставив Глеба и Ксюшу одних в машине.
– Зачем ты эту комедию ломаешь? – Глеб спросил. – Они же будут на тебя рассчитывать.
– Почему комедию? Совсем не комедию. Может быть, дизайнер Зайнер заинтересуется. А то совсем без дела закис. Машину купит.
– Ну-ну, – сказал Глеб.
– Между прочим, это ты первым заговорил. Березовые или дубовые.
– Про березовые я ничего не говорил. Я только спросил, дубовые ли. Не надо.
– Иногда мне кажется, я тебя понимаю с одного только слова. Но боюсь, мне это только кажется.
За как бы восточные запахи отвечал подвешенный к зеркальцу заднего вида серебристый мешочек с искусственным ароматизатором. Ксюша опустила стекло, свежий воздух проник в машину.
Издалека, из-за старых могучих усадебных лип (по другую сторону дороги), из глубины поселка, доносились обрывки музыки, центр здешней общественной жизни был где-то там. Расстояние и препятствия искажали звуки до неузнаваемости, и все же Ксюше показалось, что из далеких динамиков раздается какой-то вальс (это действительно был «Синий вальс» композитора Одноралова, только ни Ксюша, ни Глеб все равно не знали этого вальса).
К машине приближалась процессия. Первой шла Тоня, за ней водитель – он нес ящик, а за ним еще два мужика, тоже с ящиками в руках. В ящиках, как оказалось, были лисички. Два ящика поместили в багажник, а один на сиденье рядом с Ксюшей, ящик словно был пассажир, и Ксюша теперь сидела между Глебом и ящиком.
Тронулись, но не проехали и тридцати метров, как водитель резко затормозил, – какой-то хмырь, размахивая руками, неуклюже перебегал дорогу. Он был в стельку пьян. Увидев остановившуюся перед ним машину, он тоже остановился, вытянул в ее сторону правую руку и попытался что-то изобразить на пальцах: не то знак победы – это сразу двумя, не то по отдельности: средним пальцем – знак неприличный, тогда как указательным вроде бы угрожал…
