Пристально глядя ей в лицо, он медленно провел языком по твердеющему на глазах кончику и издал хриплый горловой стон. Элеонора смотрела на него горящими глазами. Вокруг раскрасневшихся щек соблазнительно распушились выбившиеся локоны. Она казалась великолепной, распутной, прекрасной.
Ему пора остановиться, пока не стало слишком поздно.
— Джастин, — простонала она, сжала его голову и выгнула спину, подталкивая сосок обратно во влажный жар его рта.
Все его мысли тут же испарились. Он послушно втянул в рот сосок и, прижав к нёбу, принялся посасывать и покусывать. Одновременно его рука заскользила по ее ногам вниз до колен и, нырнув под платье, прикоснулась к шелковистой обнаженной плоти. Ее бедра были гладки как шелк, кожа под коленями напоминала теплый бархат. Атласные панталончики не составляли для него преграды. Джастин легко обнаружил между бедер щелку и погрузил в нее пальцы, поглаживая влажные припухшие складочки. Скользнув внутрь, он услышал, как Элеонора потрясенно ахнула, протестуя и получая удовольствие одновременно. Не останавливаясь, он продолжал ее ласкать, с каждым движением окуная пальцы во влажную горячую глубину и ритмично втягивая в рот сосок до тех пор, пока Элеонора оказалась не в силах протестовать. Она стонала от удовольствия и выгибалась всем телом.
Джастин точно уловил момент, когда она капитулировала, руки безвольно упали, голова металась по подушке из стороны в сторону. Он, наконец, раздвинул шелковистые складочки, обнажил чувствительный бугорок и принялся его ласкать. Сначала мягко и осторожно, потом все сильнее и сильнее, в ритме с ее приподнимающимися ему навстречу бедрами. До тех пор, пока не почувствовал, что она уже на самом краю и вот-вот сорвется в сокрушительный водоворот.
— Я больше не могу, — шептала она, но ничего не могла с собой поделать, выгибалась под его ласками и, судорожно вцепившись в волосы, притягивала к груди его голову. — Джастин, сделай что-нибудь!
Он осознавал, что на его голову падет проклятие. Если сделает или не сделает… Отчетливо понимал: даст ли ей столь желаемую разрядку или остановится, не дав произойти, и оставит на несколько часов мучиться от неудовлетворенного желания — она все равно никогда ему этого не простит. Он возбудил ее до такой степени, что она полностью потеряла самообладание и умоляла дать удовлетворение.
Элли не подозревала, что бывает такое наслаждение, даже предположить не могла, что сможет сама его испытать.
