Ее передернуло при одной мысли об этом отвратительном типе.
— Конечно нет.
— Тогда…
— Я признаю, мы связаны с вами дальними родственными узами, кузен Джастин, — кроткий тон ничем не выдавал ее гнева на деспотичное поведение, — а вы внук моей хозяйки.
— Кроме того, ваш назначенный опекун.
— Возможно, так и есть, но…
— Никаких «возможно»! — мгновенно прервал он.
— Но даже в этом случае я не могу, просто не могу, позволить вам запрещать или позволять мне какие-либо вещи, — твердо заявила Элли. Она слишком хорошо помнила, как часто подобным образом обращался с ее бедной матерью его кузен Фредерик в последние годы их жизни.
Джастин схватил ее лошадь под уздцы, заставляя перейти в легкий галоп.
— В таком случае вынужден настаивать, чтобы вы мне повиновались.
Глаза Элли затуманили слезы гнева.
— Вы можете настаивать на чем хотите, ваша светлость, но я не допущу, чтобы меня третировали.
Она вырвала у него поводья и поскакала вперед, оставив Джастина мрачно смотреть ей вслед.
Черт бы побрал этого Личфилда! От него всегда одни неприятности!
Ройстон, если ты не прекратишь хмуриться, рискуешь перестараться со своими опекунскими обязанностями. Ты распугаешь всех достойных молодых джентльменов, кроме самых решительных!
Джастин высокомерно вскинул бровь и перевел взгляд на бабушку, стоявшую рядом с ним у стены бального зала, где собралась толпа. Ярко горели свечи. Вдовствующая герцогиня все еще была немного бледна и непривычно покладиста, но, как и пообещала, поднялась со смертного одра и заняла обычное место хозяйки бала.
Он пребывал в дурном настроении с того момента, как они с Элеонорой расстались на столь ледяной ноте, большей частью понимая: он справился с ситуацией из рук вон плохо, нельзя отдавать приказы такой упрямой девушке, ибо в результате она сделает ровно противоположное. Хотя, услышь Элли это обвинение, она бы, без сомнения, ответила: «Уж кто бы говорил!» Нет, Джастин и на мгновение не допускал мысли, что она может поощрить ухаживания Личфилда, однако не сомневался, она найдет любой иной способ отплатить ему за бесцеремонное, с ее точки зрения, поведение тем вечером.
Он понял это в тот момент, когда увидел Элеонору спускающейся по величественной лестнице Ройстон-Хаус. Изумрудно-зеленые глаза, непокорно вздернутый подбородок — все свидетельствовало о том, что наказание последует сегодня же вечером.
В первый момент он удивился, почему бабушка остановила свой выбор именно на таком наряде для своей протеже. Однако чем дольше смотрел, тем больше понимал, насколько проницательна старая леди. В моде были разноцветные шелка и прически с кричаще-аляповатыми перьями и шелковыми лентами.
