— Ты с ума сошел, — замахал руками Бренанд. — Неужели ты думаешь, что он когда-нибудь разрешил бы этой паре небритых идиотов первыми выйти наружу?
В этот момент один из механиков как раз обернулся и заметил, что мы смотрим на него из иллюминатора. Он широко заулыбался, крикнул нам что-то, хотя мы и не могли его слышать через толстое стекло, подпрыгнул футов на девять в воздух и радостно стукнул себя в грудь грязным кулаком. По легкости его прыжка и по всему остальному было ясно, что притяжение здесь слабое, кислорода в воздухе много и что он плевать хотел на нас на всех. На лице Бренанда было написано, что он и сам бы не прочь проползти по трубе инжектора, выбраться на волю и присоединиться к веселью.
— Макналти с них семь шкур спустит, — строго, как и положено, заметил я, с трудом скрывая зависть. — Впрочем, их трудно винить. На корабле до сих пор не отключена искусственная сила тяжести, воздух спертый, и к тому же мы довольно долго пробыли на борту. Так что наружу выйти, конечно, очень хотелось бы. Будь у меня ведро и лопатка, я, наверное, и сам с радостью поиграл бы в песочек.
— Только вот песочка, здесь что-то не видно.
Наконец, устав швырять мелкие камешки, наши весельчаки набрали булыжников и двинулись к большому кусту, росшему ярдах в пятидесяти от носовой части «Марафона». Чем дальше в ту сторону они уходили, тем больше был риск, что их заметит капитан из своей каюты. Но их это, по-видимому, нисколечко не беспокоило. Они отлично знали, что в худшем случае Макналти прочтет им нудную лекцию, а затем отметит это в журнале под видом наложенного строжайшего взыскания.
Высотой куст достигал футов двенадцати или пятнадцати, и венчала его густая шапка ярко-зеленых листьев. Один из двоих наших гуляк дошел до него раньше второго и, остановившись в нескольких ярдах от куста, запустил булыжником точнехонько в самую середину. Дальше все происходило так быстро, что мы практически ничего не успели понять. Булыжник исчез среди листьев. Куст резко качнулся назад, как будто был укреплен на стальной пружине; Из куста выскочили три крошечных существа, мгновенно исчезнувшие в густой траве. Куст тут же качнулся в обратную сторону и снова замер в первоначальном положении. О том, что произошло, напоминали только все еще подрагивающие листья, а парень, который швырнул камень в куст, теперь лежал на земле ничком. Его приятель, отстававший от него фута на три или четыре, замер от изумления и теперь стоял, недоуменно разинув рот.
