– Вероятно, нет. Но точно ослабит боль. – Клейтон стоял перед ней, протягивая ей фляжку.
– Твою боль или мою?
– Обе.
Тут в ее глазах вдруг вспыхнули веселые огоньки, и она спросила:
– Ты так и будешь держать эту штуку в протянутой руке, пока я ее не возьму?
– Или пока моя рука не отвалится. – Это была шутка. Клейтон не смог бы вспомнить, когда в последний раз шутил. – Возьми же ее наконец.
Оливия взяла фляжку. Когда же она, сделав глоток, зашлась в кашле, он инстинктивно похлопал ее по спине. Только почему-то его хлопки сразу стали нежными и закончились поглаживанием. Он убрал руку только тогда, когда дыхание у нее выровнялось.
Когда же Оливия подняла голову, выяснилось, что на чистой коже рана стала более заметной и казалась более опасной.
Клейтон протянул ей баночку с мазью:
– Нанеси это на горло и на запястья.
Она отдала ему тряпочку и взяла мазь. Затем, снова отвернувшись, стала мазать раны. И при этом опять не издавала ни звука, хотя прикосновение жгучего лекарства вряд ли было приятным.
Но если ее цель – заморочить ему голову и заставить взломать шифр, то почему же она отворачивалась? Ей же необходимо разжалобить его, вызвать к себе симпатию, не так ли? Клейтон знал от Мэдлин, что симпатия – самый распространенный и действенный инструмент агентов-женщин.
Знать-то он знал, но прочувствовал это только сейчас, глядя на страдания Оливии.
Приступив к обработке запястий, она чуть наклонилась, и над воротом тулупа обнажилась небольшая полоска белой кожи. Когда-то он прикасался к этому месту – запускал пальцы в ее шелковистые волосы на затылке и привлекал к себе, чтобы поцеловать.
Клейтон попытался думать о чем-нибудь другом, но воздух в хижине был наполнен запахом травяной мази и паром из чайника, поэтому от воспоминаний избавиться никак не удавалось. Ведь тогда воздух тоже был наполнен паром…
Он увлек ее за один из чанов в цеху.
– В чем дело, Клейтон? – Ее глаза были распахнуты, а губы чуть приоткрыты, и он не мог отвести от них глаз.
– Ты действительно имела в виду то, что написала в письме?
– Что я мечтаю о поцелуе?
Он накрыл ее губы своими, желая выпить признание до дна.
Тогда Клейтон знал: через несколько минут отец обнаружит отсутствие Оливии и начнет ее искать. Это был их первый поцелуй. Неловкий и неумелый. Но в его жизни не было больше ничего столь же сладостного.
– Клейтон…
Моргнув, он вернулся к действительности. Оливия протягивала ему мазь. Убрав баночку, он взял бинты.
