— И ты в этом замешан?! — устрашающим ледяным тоном произнесла Пенелопа, уставившись на меня. Ее глаза гневно сверкали. Левая рука Комара незаметно за партой стиснула мою руку, и это прикосновение подействовало на меня умиротворяюше. — После уроков оба в кабинет директора, там поговорим по-другому! Вы у меня пожалеете, что вообще родились на свет божий! Я вам устрою такое… такое! — У нее перехватило горло, Пенелопа резко повернулась, услышав звонок, быстрыми шагами направилась к учительскому столу, забросив в сумку свои пожитки, громко ушла, хлопнув дверьми перед самым носом изумленной биологички. Та в нерешительности замерла на пороге класса, словно не решалась зайти.
— Что у вас тут произошло?
— Разборка, — ответил за всех Щукин, и класс вымученно засмеялся. — А так, в общем, — Щука постарался спародировать Пенелопу, и у него это неплохо получилось, — урок прошел в спокойной творческой атмосфере. Мы очень активно обсасывали мозговые косточки новеньких.
— И как? — в унисон Командору спросил Каблук, словно он был Папой.
— Никак! — иронизировал Щука. — У одного мозги есть, у другого, к сожалению, полностью отсутствуют. Вот такой клюшкинский парадокс.
Класс грохнул от смеха, только нам с Комаром было не до смеха.
После обеда состоялась очередная встреча с Колобком в его кабинете. Если бы не защита Марго и Большого Лелика, все для нас с Комаром могло закончиться намного печальней, а так мы отделались легким испугом.
Валерка, к удивлению всех собравшихся в кабинете, на рожон не лез, вел себя чересчур смирно — все время молчал.
— Собака лает, караван идет, — философски объяснил Комар свое поведение.
На самоподготовке в тот же день мне пришлось сцепиться с Каблуком, рослым увальнем под метр восемьдесят. Кулаки у него были огромные, глаза на редкость маленькие. Каблук спокойно мог бы завалить Щуку одной левой, но он был дефективным, учился в компенсирующем классе, их на Клюшке презирали, с ними никто не водился. Поэтому Щука легко заделал его своей боевой “шестеркой”.
Каблук пристал к Ленке Ивановой, говорил ей всякую гадость, желая довести ее до слез, и ему это удалось. Большого Лелика в классе еще не было, где-то застрял по дороге. Мне стало противно наблюдать, как придурок Каблук доводит Иванову до слез. Не знаю, какой черт дернул меня стать на ее защиту.
— Каблук, оставь девчонку в покое, — с легким раздражением обратился я к задиристому Каблуку.
Тот от неожиданности молчаливо выпучился на меня.
