Я представил, какая жизнь нас ждет впереди, и мне, мягко говоря, стало не по себе.
— Не кричите на меня, — не унимался Валерка. — Я буду жаловаться в Организацию Объединенных Наций.
— Что?
У Папы челюсть окончательно отвисла.
— Как ты посмел, сопляк! — взревел Папик могучим голосом, продолжая набирать децибельные голосовые обороты. — В моем детском доме! — От возмущения он даже привстал.
— Это не ваш детдом, он государственный, — выкрикнул в ответ Валерка.
Что тут началось. Простая фраза подействовала на директора как красная тряпка на быка. Он весь напыжился, как клоп, на висках у него вздулись синие жилки, свекольного цвета желваки пошли ходуном. Казалось, его сейчас вот-вот прорвет бурным, неуправляемым словесным потоком, и так оно случилось. Папа вскочил как ужаленный со своего стула, брызгая слюной и стуча кулаком по столу, он открыл рот с тараканьими усами. Маркиза вскинула выщипанные тонкие брови, негодующе уставилась на нас, словно мы у нее сперли кошелек с деньгами.
— Он еще скалится в моем кабинете, — взревел Папа, чуть ли не топая от негодования ногами. — Я научу тебя уважать старших! — Я пытался что-то вставить, но словоизвержение Папы было неудержимо. — Екатерина Васильевна, — обратился он к Маркизе, переводя дыхание, — срочно ко мне Николая Тимофеевича.
— Сейчас, — и Маркиза в два счета испарилась из кабинета, оставив после себя приторно-сладкий запах духов.
— Зачем вы вызываете Гаврилова? — поинтересовалась Марго, подходя к директорскому столу. — Если для того, чтобы засадить парней в изолятор, то я категорически против, — ее голос звучал уверенно и непоколебимо. — Изолятор — это антипедагогично.
Лицо Папы снова пошло бурыми пятнами.
— Маргарита Николаевна, — он мрачно и недовольно посмотрел на Марго. — Прошу вас — без наставлений. Вы разве не видите, что себе позволяет этот наглец, — и он ткнул пальцем на Комара.
— Что я такого себе позволил? — возмутился Валерка. — Попросил только не разлучать меня с другом.
Папа молча открывал и закрывал рот, как будто не мог найти слов, чтобы выразить свое негодование. У меня в животе похолодело от страха. Наконец директор вышел из состояния ступора, оклемавшись, прыжком подскочил к Комару и стукнул его рукой со всей силы.
— Размахался руками, — Валерка вытирал кровь с разбитой губы. — Думаешь, придурок, если директор, то все можно.
— Что? — рявкнул Колобов, разбрызгивая слюни налево и направо. — Я тебя пришибу, как таракана!
