Он схватил меня и снова повалил на диван.
— Лежи смирно! — сопел в ухо мужик, сломив окончательно мое сопротивление.
Все было как в тумане, мельком я видел самодовольное лицо козла, после чего устало закрыл глаза и провалился в бездну.
Дальше нет смысла описывать. В квартире того козла умерло мое детство.
Ближе к вечеру я стоял на мосту возле любимого собора и тупо смотрел вниз. Вглядываясь в темноту реки, закованной в панцирь льда, я ощущал непонятную отрешенность. Воображение рисовало мое разбитое тело внизу, вопли отчаяния: “Прости нас, сынок” — усыновительницы, истерику матери Элла. Мне так удивительно стало хорошо от воображаемой сладкой картины мести, что затуманилось в голове. Ледяной ветер как никогда был приятен, словно теперь он принял меня за своего друга. Я закрывал глаза и несся в потоке куда-то вперед, куда-то далеко, навстречу пушистым облакам. Ни одной звезды.
— Тихий? — услышал я возле себя знакомый голос. — Концы решил отдать?
Подняв голову, я увидел перед собой Комара. Он с насмешкой смотрел на меня.
— Не советую тебе это делать! — Комар подошел ближе ко мне и также посмотрел вниз. — Я уже однажды это пробовал. Никому и ничего ты этим не докажешь. — Комар повернулся ко мне. — Тихий, надо себя заставить жить даже тогда, когда это кажется невозможным, назло всем, понял?
Я смотрел на Комара как зачарованный.
— Самое невыносимое, Тихий, — Комар отбросил докуренную сигарету в сторону, — что все в этой жизни можно пережить. Тебе трудно потому, что ты один и у тебя нет поддержки.
Откровенность Комара сразила наповал. Повисла пауза, мы глядели друг на друга. Насмешки в его голосе не было. Комар достал сигарету и закурил.
— Если тебе ночевать негде, пошли ко мне, — по-деловому предложил он.
— Ты это серьезно?! — не поверил я своим ушам. — Твои не будут…
— Мои, — Валерка иронично хмыкнул. — Отчим, что ли? — Комар смерил меня таким взглядом, словно я сообщил ему, что первым слетал в космос вместо Гагарина.
Я знал, что у Комара мать умерла года два или три назад, мы классом скидывались на венок, кто хотел — ходил на похороны. Я не пошел.
— Все, Тихий, со временем устаканится, вот увидишь, — успокаивал Комар. — Доказано жизнью. Запомни: нас бьют — мы крепчаем.
Никогда раньше не чувствовал я себя так близко к кому-либо, как почувствовал себя близко к Комару в тот момент. Я поверил ему и пошел за ним.
Жил Валерка на окраине города, в районе, который все называли Бич-градом. Деревянные, щитовые, почерневшие от времени двухэтажные дома с выносными на улицу удобствами полностью соответствовали прозвищу. Двухкомнатный “люкс” Комара располагался на первом этаже. В подъезде стояли ужасающая грязь и невыносимая вонь, словно все околотские собаки и коты сделали из него уборную.
