– Эй! – наконец воскликнул Сергей, пораженный ее уверенными действиями. – Эй! Кто это тебя научил?
От его окрика Слада вздрогнула, быстро убрала руки, даже спрятала их за спину.
– Это нельзя, да? – девушка глядела на него испуганными огромными глазами.
Наверное, что-то такое отразилось на физиономии Духарева, потому что Слада вдруг попятилась и остановилась, только упершись спиной в стену.
– Прости меня, Серегей, – прошептала она. – Я не знала…
Духарев увидел, как щеки ее покрываются румянцем.
Испуганная, совершенно невинная мордашка.
Серега подтянул штаны.
– Разве я сказал: нельзя, – негромко произнес он. – Я спросил: кто тебя научил?
– Шорох, – Слада опустила глаза.
Однако!
– Что еще за Шорох?
– Я за ним ходила, – чуть слышно проговорила девушка. – Он в отроках у Скольда был, потом к купцам нанялся, а тех нурманы побили. Шороху руки и ноги посекли да на дороге бросили. Его купцы витебские подобрали и домой привезли. Я за ним ходила, раны у него плохо заживали, особенно шуйцы[6] культяшка.
– А что с ним теперь? – зачем-то спросил Духарев.
– Умер. От огневицы. Три лета тому.
– Да… – только и сказал Серега.
Мог ли он осуждать калеку за то, что тот использовал малолетку для того, что в УК РСФСР квалифицировано как развратные действия?
Да какие, на хрен, развратные действия! Духарев представил себя без рук, без ног…
Серега шагнул вперед, осторожно опустил ладони на хрупкие плечи.
«Что за ночь! – подумал он. – Что это будет за ночь – после такого дня! А-а! Гори все синим пламенем!»
– Сладка! – сказал он. – Выходи за меня замуж!
Глава двадцать пятая
Плохая ночь
Это было круто! Они бились на кургане, при свете костров, высоких – в человеческий рост. Голые по пояс, босые, без шлемов, без щитов, зато у каждого – по два меча. Лучшие клинки Скольда: Мороз, Ольдар, Жорх и Полич, южанин, скрутивший косу в узел, чтоб не мешала.
Это было круто! Курган над рекой. Внизу – безмолвная толпа, а наверху – огромный, как Ростральная колонна, черный идол на фоне неба. И высокое пламя, ровно рвущееся вверх, а между его языками – красные быстрые блестящие тела и еще более быстрые и блистающие – клинки.
Треск пламени, чистый звон металла, шелест рвущегося воздуха, глухие удары ног – по утоптанной земле. Запах дыма, людей, воды и земли. Открытые рты, тяжелое дыхание…
Кто-то из бьющихся закричал тонко и пронзительно:
– И-и-и!..
Пламя взметнулось выше.
Общая дрожь прошла по толпе. Волна жара.
Серега обнял прижавшихся к нему Мыша и Сладу, почувствовал, как их колотит. Вдохнул медленно и еще медленнее выдохнул. Дикое возбуждение сотен людей, скованное, не находящее выхода, физически осязаемое… Толпа, балансирующая на грани безумия…
