На Кочновке стояли две водяные колонки. Для меня они были как бы географическими понятиями. Например, уходить за вторую колонку мне запрещалось. За первую – было можно, тем более что там находилась булочная, в которую меня иногда посылали.
Сходить за хлебом было привилегией. Объяснялось это следующим. В те времена хлеб продавали на вес. Продавщица не всегда могла на глаз точно отрезать, например, полкило, поэтому получался довесок. Съесть его разрешалось по дороге. Хлеб был всегда очень мягким. Его раскупали мгновенно. Какая же вкусная была дорога домой! Кроме этого в булочной имелся «сладкий» прилавок. Пределом моих мечтаний стал кулечек с кофейными подушечками за рубль.
Однажды доведя себя мечтами до слюнотечения, я решила провернуть одну операцию, продумав ее только наполовину. Набравшись храбрости, я заявилась к тете Оле и от имени мамы попросила взаймы до получки один рубль. Она очень удивилась размерам суммы, однако рубль выдала.
Пока я, задыхаясь от счастья, неслась за конфетами, тетка Оля перешла дорогу и очутилась в нашем доме. Разговора мамаш я, естественно, не слышала, другие ветры шумели в моей голове. Вернувшись, я очень удивилась оперативности раскрытия моего преступления. Мне-то казалось, что расплата наступит нескоро, а может быть, всё вообще забудется. О возврате денег я просто не подумала.
Меня отругали. Рубль был возвращен. Но оставался вопрос: зачем я это сделала? И тут на помощь моим мучителям пришла любимая сестрица. Нежно обняв меня, она предложила погулять. Мы вышли из дома и пошли по дорожке вдоль переулка. Ей ничего не стоило выведать правду. Угостившись конфетой, Лариса без оглядки пошла доносить. Мое плечо было еще теплым от ее руки.
Со мной ничего особенного не сделали. У тети Оли я попросила прощение. Она меня простила, сказав, что если бы я ей объяснила, на что мне нужны деньги, то вообще никаких проблем у меня не было бы.
А проблема все-таки была: плечо остыло.
Я не всегда мечтала быть врачом. Когда взрослые спрашивали меня, кем я хочу стать, когда вырасту, я просто говорила, что буду дворником. Все, конечно, смеялись, но я говорила вполне серьезно.
Нашу Кочновку в те времена подметала дворничиха-красавица: химическая блондинка с накрашенными алой помадой губами, одетая в белый фартук с металлической блямбой на груди. Звали ее Ольга.
Уж не знаю, откуда появлялось это чудо. Мне даже казалось, что из сна, но родители уверяли, что она существовала наяву. Я была влюблена в Ольгу, ее белый фартук и золотую блямбу. Мне казалось, что ее труд при такой рабочей одежде – дело почетное и им стоит заниматься.
