Не мудрствуя лукаво, Камерон решил нанести визит в самое большое из них, располагавшееся на Тутовой улице. Поздний час не смущал его – он знал, что заведения Морриси работают до полуночи, а если надо – то и до утра.
Расчёт его оказался верен. Ночной король пребывал в своём гнёздышке, наслаждаясь звоном денег и обществом юных девушек. Поначалу Камерона не хотели пускать, но шелест купюр оказал своё волшебное действие, и вскоре бывший министр сидел перед грозным предводителем ирландских банд.
По виду Морриси вовсе не походил на разбойника с большой дороги. Широколицый, с густой чёрной шевелюрой и окладистой бородой, он скорее напоминал еврейских ростовщиков. Импозантный костюм не мог скрыть могучей фигуры, сохранившейся у него со времён ранней молодости, когда он выходил на ринг и бросал вызов самому Биллу-Мяснику. Он и сейчас ещё был далеко не стар – всего лишь тридцать три года, самый расцвет. Камерону с его шестьюдесятью пятью Морриси годился в сыновья.
– Зачем ты пришёл? – прогудел Морриси, сверля гостя чёрными зрачками.
С этим пройдохой-республиканцем он не собирался разводить политес, хотя бы тот был втрое старше его.
– Мне нужно схорониться и нужна жизнь одного человека, – ответил бывший министр.
– Кого?
– Русского агента по имени Семён Костенко.
Морриси усмехнулся.
– Что-то частенько моих ребят стали вызывать по его душу. Никак, сам дьявол явился к нам из-за океана.
Камеро навострил уши.
– О ком ты говоришь? Кто ещё обращался к тебе?
– Не твоё дело, – откликнулся Морриси, довольный своим превосходством над отставным министром. – Сколько можешь дать за услуги?
– Пять тысяч. Две – за убежище, и три – за голову Костенко.
– Маловато.
– Сколько же ты хочешь?
– Двадцать.
Камерон засмеялся.
– Это несерьёзно, Морриси. За двадцать я готов убить его сам.
Они начали торговаться. Гостю удалось сбить цену до десяти – больше у него всё равно не было. Наконец, придя к соглашению, они пожали друг другу руки. Морриси щёлкнул пальцами и велел одному из своих приближённых вывести Камерона.
Тем временем в Таммани-Холле кипели не меньшие страсти. Вуд, прибыв с торжественного вечера, передавал Твиду содержание своих бесед с русскими. Повествуя о кратком разговоре, состоявшемся между Костенко и Катакази, он обратил внимание «сахема», что те на какой-то момент перешли на свой язык, в чём бывший мэр усматривал тайный замысел.
– Они о чём-то поспорили, – докладывал он Твиду, – после чего Катакази открыто заявил: «Ждите сенсаций». Надо ли объяснять, что это значит для нас?
