Чтобы читатель понял, о каком языке речь идет, советский философ решил выражаться более конкретно:
«Русский язык… создает новую языковую общность… Это можно рассматривать уже как предвосхищение некоторых путей и форм будущего слияния наций в едином коммунистическом человечестве» («Вопросы философии», № 9, 1961, стр. 36).
Здесь партийный идеолог пошел против Ленина, который, как мы видели, считал, что при коммунизме всемирным языком будет английский язык, правда, добавляя: «… а, может быть, плюс русский».
Предложив националам величать себя «старшим братом» (Рашидов: «У узбеков, как и всех наших народов, есть старший брат — великий русский народ» — из его речи на XXV съезде КПСС в 1976 г.), русский бюрократ, тот самый, которого Ленин назвал великорусским держимордой, ведет себя в национальных республиках как деспотический опекун над малолетними детьми. «Старший брат» их поучает, понукает, наказывает, но никогда не считает их равными себе, что вполне естественно для «старшего брата» в его отношениях с младшими братьями, когда они еще малолетки. Но беда «старшего брата» в том и заключается, что «младшие братья» по законам природы со временем взрослеют и начинают выходить из повиновения «старшему», превратившемуся в дряхлого деспота. Я думаю, что мы живем во время, когда национальные отношения в Советском Союзе начинают развиваться в этом направлении. Подспудные национальные силы впервые открыто заговорили о себе как раз в начале эры Горбачева с ее официальными лозунгами «гласности» и «демократизации». Сигнал на этот счет был дан ими на последних съездах советских писателей национальных республик, а потом повторен на восьмом съезде писателей в Москве в июне 1986 г.
Украинский писатель Борис Олейник, дипломатически возложив ответственность за русификацию не на Москву, а на местные власти, заявил на съезде писателей в Москве:
«Затрагивались на недавно прошедшем съезде писателей Украины вопросы языка. И это естественно, ибо проблема развития родного языка всегда тревожила и будет тревожить писателя… Проблемы родного языка в школе, театре и детских садах — это уже вопросы национальной политики, и нарушение ее ленинских принципов ранит остро».
Дальше Олейник оказывается не в ладу с фактами, когда уверенно утверждает:
«Главная опасность здесь вот в чем: враги прекрасно знают, что Москва, русские, как правило, ни сном ни духом не ведают о том, что где-то уменьшилось, скажем, число школ с преподаванием на родном языке. Но им выгодно списать на Москву перекосы, сделанные преимущественно местными, родными, доморощенными ревнителями нашей политической девственности, унаследовавшими лакейскую психологию от тех, кто за исковерканный русский получал от царя наделы своей же родной земли».
