Однако, русские генсеки ЦК были достаточно тактичными, чтобы перепоручить эту великодержавную миссию своим национальным вассалам на местах — тамошним первым секретарям. В Москве руководство по проведению в жизнь этой новой программы русификации было возложено на члена президиума ЦК и секретаря ЦК узбека Мухитдинова. На XXI съезде КПСС Хрущев вложил в его уста требование партии, что «овладению в совершенстве местным и русским языком нужно уделить самое серьезное внимание» («Правда», 31. 1. 1959 г.). «Местный язык» пристегнули сюда для соблюдения «интернациональной» проформы. На деле речь шла о радикальном пересмотре старых языковых программ, согласно которым обучение во всех школах происходило на родном языке, а русский язык был только обязательным предметом. Теперь начали переводить все типы школ на русский язык обучения, сохранив родной язык только как предмет добровольного изучения.
Вот как обосновывал орган ЦК КПСС журнал «Вопросы истории КПСС» новый языковый курс партии:
«Все большее число родителей нерусской национальности совершенно добровольно отдают детей в русские школы или ставят вопрос о переводе обучения в национальных школах на русский язык… Опыт показывает, что обучение нерусских детей на русском языке с младшего возраста значительно облегчает им изучение основ наук» («Вопросы истории КПСС», № 4, 1959).
Эту установку Хрущева и XXI съезда последовательно и интенсивно проводил в жизнь Брежнев. Плоды этой языковой политики сказались очень скоро. Если, например, в 1955 году, по данным профессора Е. Н. Медынского, на Украине «начальное и среднее обучение проводится на родном языке учащихся» («Просвещение в СССР», М., 1955), то сегодня картина резко изменилась, до того резко, что по данным заведующего Киевского гороно Тимчука, из более чем трехсот тысяч киевских школьников на украинском языке обучаются только 70 тысяч («Литературна Украина», 9 апреля 1987). И эти 70 тысяч, вероятно, относятся к создаваемым ныне для «показухи» параллельным классам с обучением на украинском языке.
Вне всякого сомнения, родители добровольно отдают своих детей не в национальные школы, а в школы на русском языке, по одной, всем известной, причине: только для тех детей открыта возможность успешной жизненной карьеры, кто кончил русскую школу. Для такой карьеры необязательно знать родной язык даже в собственной республике. Таким образом, добровольность выбора языка обучения — русского или родного — на деле выявляется как замаскированная форма русификации. Ведь если союзные республики суверенны и их национальная культура не пустая формула, то обучение детей на родном языке должно быть не добровольным, а обязательным. Это касается и высших школ, дипломы которых должны быть признаны на всей территории СССР. Вот тогда приверженцев добровольной русификации будет меньше.
