Короче говоря, Сталин, решив выступить с англо-французской картой против Гитлера, начал свою привычную двойную игру. Как уже говорилось, 10 марта 1939 г. на XVIII съезде партии он открыто обвинил Англию, Францию, США и их печать в провокационной кампании, которую они, якобы, ведут, чтобы спровоцировать войну между Германией и Советским Союзом. Цель этих держав по Сталину: дать Германии и СССР ослабеть в войне, а потом самим вступить в войну и разгромить как Германию, так и СССР. Однако верный своей двуличной политике, Сталин уже через неделю -18 марта 1939 г. — предлагает созвать совещание представителей СССР, Великобритании, Франции, Турции, Румынии и Польши, чтобы обсудить обстановку, создавшуюся в Европе после вторжения Германии в Чехословакию. Советский Союз по договору 1935 г. с Чехословакией о взаимной военной помощи обязан был помочь Чехословакии. Однако Сталин отказался сделать это. Мюнхенская капитуляция 1938 года западных держав перед Гитлером в какой-то степени объяснялась тем, что Сталин уже тогда, осенью 1938 г., дал понять, что под военной помощью соседним государствам Москва понимает их фактическую оккупацию Красной Армией, чего эти страны боялись не меньше, чем оккупации немецкой армией.
Итак, Сталин продолжает двойную игру. 2 июля, в разгар советско-германских переговоров в Берлине и Москве, Кремль передает Англии и Франции проект договора о союзе СССР, Франции и Англии против Германии. Но Советский Союз выдвинул в качестве условия заключения этого тройственного союза предоставление ему права ввести Красную Армию на территории Польши, прибалтийских стран и Финляндии в виде гарантии против возможного немецкого вторжения в эти страны. 11 августа 1939 г. Кремль приглашает в Москву военные миссии Франции и Англии для обсуждения своего проекта военной конвенции. Советскую военную делегацию возглавили маршалы Ворошилов и Шапошников. И вот как раз эти переговоры Кремль намеренно заводит в тупик, настаивая на явно неприемлемом для демократических стран требовании санкционировать фактическую оккупацию Красной Армией территорий Польши, прибалтийских стран и Финляндии. Однако англо-французские военный миссии не имели и не могли иметь полномочий распоряжаться судьбами суверенных государств. Естественно, переговоры кончились безрезультатно, но они сыграли роль, которую им отводил Сталин. Перговоры эти официально еще не были прерваны, когда немцы, не без тревоги следившие за ними, включились в игру. 14 августа Риббентроп дает указание Шуленбургу, чтобы тот прочел Молотову его телеграмму, не вручая ее последнему. В телеграмме содержалось утверждение, что Англия и Франция хотят вновь втянуть Россию, как и в 1914 г., в войну против Германии, в войну, от которой выиграют только «западные демократии». Риббентроп повторил свое предложение, что хочет прилететь в Москву, чтобы доложить лично Сталину точку зрения фюрера по данному вопросу. Кремль отвечает, что до приезда Риббентропа надо провести еще определенную подготовительную работу. Теперь, однако, разыгрался, видимо, аппетит и у Риббентропа, которого советская разведка по разным каналам, в том числе через болгарского посланника Драганова, снабжала фальшивками о наблюдающемся якобы «прогрессе» в переговорах с англо-французами. 16 августа Риббентроп вновь телеграфирует своему послу. Шуленбург на сей раз должен внушить Молотову, что, поскольку Германия согласилась с идеей политического пакта с СССР, надо спешить, ибо каждый день может вспыхнуть конфликт между Германией и Польшей. В тот же день Молотов сообщает немецкому послу, что Москва готова заключить пакт. Но к нему, по мнению Кремля, должен быть приложен «секретный дополнительный протокол», в котором были бы точно определены сферы влияния подписавших его держав в Восточной Европе. 19 августа подписывается торговый договор между Германией и СССР, а 22 августа в Москву прибывает Риббентроп для заключения договора политического.
