Я закинул длинный хвост зеленой «экологически чистой» бороды за спину и оставил товарища позади наблюдать за моими действиями. Пусть только попробует усомниться, кто тут перед ним. Я по-хозяйски прошвырнулся по кухне, сунулся в кастрюли, распахнул холодильник:
– Эй, Урилла! Сколько можно мучить кефир, открытый в прошлом месяце? Испытание нового биологического оружия продолжается?
– Достал ты с кефиром, Бо…, – имя застряло на губах у тощего. – Боб…, Боббер, гипотенуза меня побери! – Вот теперь он точно поверил. – Как же так? Как же так?! Ребус… это просто ребус какой-то.
– Не ребус, а укус, – я провел указательным пальцем по шее. – Долгая история.
Не прошло и минуты, как длинный хозяин норы возбужденно водил по мне здоровенной лупой для разглядывания микротрещин и чтения микронадписей.
– Может быть, не в укусе дело, – усомнился он. – Может, ты выпил чего-нибудь или съел?
– Нет, брат, в моем случае причина одна – укус гномопыря, хотя съел и выпил я в ту ночь… даже рассказывать стыдно, много чего.
– Надо взять анализы… много анализов.
– Начинается… В кого мы теперь играем? Во врачей? – я знал, знал, что так будет, Урман верен себе и призванию во всем ковыряться, пока не сломается ковыряльник, а потом ковыряться в ковыряльнике, и так до полной победы.
Он расстроился, как маленький, даже смешно, мне стало его жалко.
– Хорошо, возьми анализы, – разрешил я, – исследуй вдоль и поперек, но обещай подождать со вскрытием, пока я жив.
– Ладно, подожду, но рентген сделаем обязательно, я собрал недавно отличную установку для этого дела.
– Чтоб ты мне так пиво предлагал.
В дверь осторожно постучали, мы сидели на кухне и повернулись на звук. Было незаперто, и пришедшие открыли дверь сами, вошли молча. Натыкаясь на фрагменты творческого беспорядка (запчасти, посуда, банки-склянки, отвертки, пилы, чертежная доска на кривой стойке, мусор), добрались до нас. Их было двое – Билльбунда и бабушка Клавдия, как я и думал. Лучше бы врачи, чем бабушка, пусть грубые, с электрошоком. Врачей можно отвлечь, обмануть, запугать судами. Билльку можно отвлечь – кефиром, Урманом, вымышленным пятном на платье, а бабууулю… Только движущийся луноход собъет ее с толку.
– Ну-ка подь сюда! – скомандовала ба и прищурилась. Боевая у меня старушка, в прямом смысле: ходит в камуфляжных штанах цвета хаки вперемешку с детским питанием, на ногах ботинки-бетонодробилки, как их называет Биллька. Брезентовая куртка, перчатки, очки звездолетчика и улыбка наоборот. Экипировка для грязных улиц, как она говорит, очень практичный прикид между прочим, производит нужное впечатление на орков и троллей. Когда ба появляется на улице, с ней никто связываться не желает. Уступают дорогу, место в очереди, с готовностью объясняют как можно пройти туда-то. Предлагают покормить, набить морду детям и внукам, которые довели бабушку до такой жизни…
