Она была права во всём. Я скис, отступил к ближайшей коробке, сел и умолк, стараясь забыть о существовании Урмана. Рука с горящим фонарем повисла, свободной рукой я снял поварской колпак и забросил в темноту.
– Ладно, забыли, – прошептал из темноты высокий гад, – уговор есть уговор, сделаю… – Судя по тону, раскаивался. – Слышите, хоббиты? Я просто высказал логичное предположение…
– Все-таки, как ты догадался? – женское любопытство Билльбунды взяло верх. – Сопоставил два имени, помножил на игрек?
– А чего тут гадать? – с охотой ответил он. – Дело ясное. Нормальный хоббит, когда заключает пари с лучшим другом, таким лучшим другом, как я, знающим, где раздобыть много свежей еды и правильного компота, будет спорить на…
– … еду и компот, – закончила сестра.
– Именно! А он хотел, чтобы я носил его идиот… бррр, человеческую футболку! И эта надпись… О чем я должен был думать?
– Ну, мало ли… – сказала сестренка. – Хотя, конечно, ты прав.
Терпеть не могу, когда меня в моем же присутствии обсуждают. Злило то, что они делали это нарочно.
– Эт ладно, – продолжал долговязый из темноты, – однажды мы засиделись у Боббера в норе, я остался ночевать. Боббер уснул, а я делал одно сложное вычисление… Вдруг, слышу, это чудо бормочет: «Алина! Алина! Алина!» и так каждые десять минут! Всю математику испортил, пришлось ложиться. Таким образом, сопоставив обстоятельства и события, я пришел к правильному выводу. Я прав?
– Прав, прав, – с усилием отозвался я. – Будь добр, оставь свои выводы при себе, и эльф с ней с футболкой, не стоит ее носить, глупая была идея.
– Глупая, – согласилась Билль. Собственное имя на Урмане она бы поняла и одобрила, но любое другое, разумеется, нет. Собственница. Сестра осторожно подошла ко мне, встала на цыпочки, провела ладошкой по взлохмаченными волосам, провела по шее… – Ой! Что это??!
От жгучей боли я вздрогнул, уронил фонарь и отстранил сестренкину ладошку.
– Боббер, в чем дело? – голос Билльбунды дрогнул: юная, а догадливая. – А ну выкладывай, чем ты занимался на своем задании?
– Кстати да, – оживился высокий кореш и нагнулся к нам коротышкам. – Расскажи, интересно.
Он пока не понимал, почему сестра беспокоится.
– Что у тебя с шеей? – наступала она.
Я постарался сжаться в комок и исчезнуть, но не вышло. Фонарик на полу выхватил из тьмы вязаные биллькины носки – уменьшенную розовую копию моих пыльных вездетопов.
Сеструха подняла фонарик и решительно направила в мое лицо:
