Ури всегда грузит САМ, рвет пупок, пыхтит. На любое предложение помочь отмахивается – «знаю я, как вы носите!» – и глядит со злостью, словно я представитель профсоюза грузчиков Вселенной и лично разбил телевизоры и холодильники, найденные им ранее. Надрываясь до слез, втаскивает холодильник в кузов, садится рядом, ругает водителя заранее, на всякий случай. Собираемся ехать. Ури раздает указания: водителю запрещает двигаться быстрее пешеходов, а мне поручает бежать перед кабиной с красным флажком – нормально, да?Я забрасываю забытый комбинезон в кузов, бегу в кабину, вижу разозленного водителя, тот крутит пальцем у виска, орет шепотом, что хватит с него флажков, мол, убирайтесь вон!
Я улыбаюсь и также шепотом объясняю, что, мол, парень переутомился, трудный период в жизни, войдите в положение… Закрываю дверь, трогаемся, и вдруг ЭТОТ, в кузове, уже барабанит по крыше кабины, требует остановки.
Слишком быстро, видите ли, срочно снижайте скорость!
Водитель психует окончательно, выскакивает и велит нам убираться подобру-поздорову, но и Урман горазд лаяться, плюется метко, холодильник не отпускает.
Я выбегаю, судорожно чешу в затылке, залезаем с заплеванным водилой в кузов и пытаемся оторвать безумца от холодильника. Иногда помогают прохожие, но чаще словами.
Урман обычно встречает нас, размахивая случайно подобранным разводным ключом с открытым зевом, но чаще он просто мычит, обнимая КЛАД, и мотает головой, словно храбрый солдат под пытками.
В конце концов водитель сдается, и Урман со своей «драгоценностью» оказывается дома, и тогда запираются все двери от калитки до туалета, и в течение суток ни одна душа не имеет права лезть в нору изобретателя. Кто рискнет – пожалеет.
– Ну, так что, идиотская футболка или ящик пельменей? – спросил Урман.
Мы стояли в темноте, зная, что окружены небоскребами коробок с пищевыми припасами. Урман целился в мое лицо шпионским фонариком, похожим на сигару.
– Эй, Билль, хорош так громко чавкать, гиппопотам и то тише жрет! – нарочито грубо высказался он. Странные у них отношения, вроде нравятся друг другу, а взять и прямо признаться не могут, хотя Ури, конечно, тормозит больше.
Может, думает, разозлюсь? Дружбу нашу бережет? Так и хочется сказать: «Да всё в поряде, братан! Вот разберусь с гномопырьским укусом, и тогда по душам на любую тему, а сейчас извини, другие заботы».
На мгновение стало тихо, но сеструха назло зачавкала еще громче. Вечно съедает самое вкусное, и слова ей не скажи – она, видите ли, млад-ша-я и де-воч-ка, и поди найди, чем возразить!
