Hа самом деле - и это мне стало понятно после дискуссии по поводу "Карфагена", прошлое не уничтожено и никуда не исчезло. Оно просто законсервировалось в виде спор, которые при первой же удобной возможности пустят побеги. Более того, эти зубы дракона не дадут распуститься никаким другим цветам, а ежели, паче чаяния, климат не будет соответствовать их требованиям - они его изменят.
Ценность авторского способа "разъятия на части" еще не вполне скончавшегося дракона в том, что он лишен обличающей пафосности Солженицына с одной стороны, и гнетущего трагизма Шаламова - с другой. Описываемая автором реальность относится к числу шеклиевских "тоже цивилизаций", жить в которых вроде бы невозможно, ан - все ж таки! живут... Эта жизнь нуждается не в сочувствии и не в гуманитарной помощи, а в самоосознании и покаянии - не перед внешним миром, нет - перед самой собой.
Денацификация Германии в первую очередь была необходима ей самой. России необходимо то, что на иврите именуется "хешбон нефеш". В приблизительном переводе: "отчет перед собственной душой" или "счет, предъявляемый, к собственной душе"; это не кликушество на папертях с разрыванием оставшихся лохмотьев и посыпанием лысины тем, что остается от Отечества после появления дыма (которого, понятное дело, без огня не бывает). Этот спокойный и честный разговор наедине с собой и ведется в книгах Василия Щепетнева.
Hо что еще более значительно - автору удалось сохранить (или восстановить?)
легкий и увлекательный стиль, выработанный прозой позднего Серебряного века, в первую очередь Буниным и Hабоковым. Для этого стиля особенно характерна точность и зримость детали, небольшой фрагмент оживляет всю картину, и она уже не нуждается в дальнейшей прорисовке. Кроме того, по тексту мастерски расставлены своеобразные "маячки" - знаковые слова и фразы, придающие, как специи, особый аромат - для квалифицированного читателя. Так проявляется практически исчезнувшее - за ненадобностью искусство нюансировки, придание настроения не широкими мазками гуаши, а легкими касаниями акварелью.
Трудно не согласиться, что - с отражением в Россию - это очень напоминает Кинга, притом, что В. Щепетнев остается совершенно независимым и оригинальным писателем, на мой взгляд, куда серьезнее, глубже, тоньше и поэтичнее Стивена Кинга: и в силу своеобразия таланта, и в силу более дифференцированной и развитой культурной среды, в которой развивался и к которой обращается автор.
