И вот этот самый снимок с Лу на яхте попался Мари на глаза. А мне как раз удалось выкроить время на часок прокатиться с ней за город. Я продал машину, которую купил тогда из аванса, и купил новую — гоночную, серебристую. Не машина — ракета! Но дорогая страшно! Я в тот месяц даже не мог маме денег послать сколько всегда. Но она потом написала мне из Аргентины, что всё в порядке.
Мари, печальная, молчит. Когда мы за город выехали, я остановил машину в лесу, обнял её, хотел поцеловать. А она в слёзы. Достаёт журнал, где мы с Лу на яхте, и показывает мне. Тут я расхохотался и объяснил ей, что к чему. Целый час объяснял, что это реклама, что Лу ассистентка, что я на неё плевать хотел. И мы помирились. Вообще-то я понимаю Мари, Лу такая девчонка, что любого может с ума свести.
Поступили в продажу мои пластинки! И меня теперь готовит для концертов. Это сложней. Теперь эти идиоты утверждают, у меня такой слабый голос, что во втором ряду слышно не будет. Словом, целую передвижную лабораторию создали в вагончике, который будет сопровождать меня на концерты. Какие-то специальные усилители, стереозвуковые аппараты, микрофоны и т. д. Когда попробовали, здорово получилось. Голос гремит на весь зал.
Пластинки — это одно дело, Морено, а концертное выступление — другое. На пластинки мы, если надо, глухонемого запишем. Да так, что голос Карузо по сравнению с ним военным барабаном покажется. Тут и темп, и частота, и волна, и усиление, и тембр, и тон — всё, что хочешь, в наших руках. А на эстраде — ты микрофон и аппаратура. Только и всего. Значит надо петь, чтоб из этой аппаратуры извлечь максимум, чтоб она каждую ноту передавала наиболее выигрышным образом Конечно, если б ты мог, как в телестудии, только рот открывать, а мы б твои пластинки накручивали — это было идеально, но на сцене такой номер не пройдёт, — объяснил господин Рилей.
— Ну что ж, — говорю, — пусть ваши специалисты, господин Рилей, поломают голову. За то им и платят!
Он посмотрел на меня внимательно, потом говорит:
— Быстро ты освоился, Морено. Далеко пойдёшь! Далеко…
— В конце концов я ведь не хорист, а Юл Морено! Сын моря! Можно и постараться! — отвечаю.
Словом, идут репетиции.
Сегодня я выкроил свободный вечер и поехал в «Чёрный фонарь». Несколько месяцев я уж там не был. Ниса и Рода пригласил.
Госпожа Амадо выбежала навстречу.
— Юл мальчик мой, вспомнил всё же! Пришёл! — кричит. Заказал я виски, шампанского. Всё бутылками. Госпожа Амадо сама несёт. Ходит по залу, сияет, шепчется с посетителями.
