Вот они какие!
В полиции «висельникам» бока намяли и выпустили. А вечера «металлистам» запретили устраивать. Чтоб «не создавать ситуацию, могущую привести к нарушению общественного порядка». Так и написали в бумаге. Я сам читал её на дверях Белого зала.
Ну, а мы не побоимся нарушать общественный порядок. Я решил своих ребят проверить.
Три дня караулили одного «висельника» — у него девчонка в нашем районе живёт. Он к ней ходят вечерами, чтоб незаметно. Мы их поймали, когда он её после кино провожал. На первый раз ребята хорошо поработали. Когда мы разбежались, он ещё в сознание не приходил. Но всё-таки нас одиннадцать было, а он один. А если на равных? И потом надо ребят в настоящее дело втиснуть, пока ещё деликатничают: девчонку ту взяли и отпустили. Я предлагал обрить ей голову, как «висельники» делают. А ребята испугались. Ничего, привыкнут.
Ходил смотреть новый боевик. Он вообще-то не новый, но в нашем кино сегодня первый день. Называется «Двенадцать пуль в твоей шкуре». Там один профессиональный убийца — мастер метать ножи. У него под воротником, на спине, был нож прикреплён. Когда на него наставляли пистолет и приказывали стоять смирно и заложить руки за затылок, он выполнял команду, А потом молниеносно выхватывал из-за шеи нож и метал его во врага. Насмерть! Классно!
Надо мне тоже научиться так метать, Род-малютка! Род — смертельный бумеранг! Род — длинная рука!
Глава четвёртая
«ЗОЛОТЫЕ ГОРОДА»
Я люблю свой кабачок «Чёрный фонарь». Люблю приходить туда, когда табачный дым уже затянул зал. Когда большинство столиков занято и стоит глухой гул голосов.
Госпожа Амадо говорит мне:
— Здравствуй, мальчик! Мог бы прийти и пораньше.
Приди я в семь утра, она сказала бы то же самое. Но когда бы я ни пришёл, Джо всегда уже здесь. Он поднимает на меня глаза — не глаза, а толстые чёрные очки, глаз у него нет — и хрипит:
— Хелло, Юл!
У него голос как у Армстронга, Он приходит раньше всех и тихо-тихо играет псалмы и негритянские песни. Играет он здорово. И никто из посетителей не догадывается, что Джо слепой.
Последним приходит Ударник. Его так все и зовут — Ударник. По-моему, он сам не помнит своего имени. Он приходит и прежде всего идёт клянчить виски. Госпожа Амадо кричит на него, но виски даёт. И весь вечер, каждый перерыв, он просит виски, а она кричит на него, но наливает и записывает на его счёт. В конце недели Ударнику нечего получать. Как он ест, на что живёт — не пойму. Что я ему даю из чаевых, только у него и остаётся. Я уверен, их он тоже пропивает. Но пока играет — держится, не сфальшивит. А уж как кончил, выпивает последнюю рюмку и сразу становятся пьяным. Когда только приходит в кабачок, он ещё трезвый и всегда говорит мне: «Добрый вечер, сынок!»
