— Вот они! — Куросакура незаметно сжала мою руку у запястья. — Тайцкун-доно — это вон та «старушка».
Могла бы и не объяснять — полыхающая пламенными языками аура не давала усомниться в том, кто тут «самая важная птица». Впрочем, аякаси явно сдерживалась, выставляя напоказ лишь малую толику своей силы — но и она внушала. Так — просто что-то вроде визитной карточки: после перемещения целого корабля вместе с грузом понты особо были и не нужны. Я и вся моя свита низко поклонилась — вне зависимости от ранга силы это древнее существо внушало уважение и само по себе, и не тупой силой — возраст, по сравнению с которым мы все здесь бабочки-однодневки и волей-неволей набранная мудрость. Что-то подобное должен был внушать «дедушка» Нурарихен — но древний аякаси предпочитал неформальную, скажем так, атмосферу.
Китайская делегация ответила синхронным уважительным поклоном: по счастью для нас, правило «на земле хозяина следуй хозяйским правилам» дало возможность не заморачиваться спешным заучиванием китайской версии этикета — что-то мне подсказывает, что даже при всем нашем старании невольная пародия вышла бы на редкость убогой.
— Приветствую Вас в вотчине Клана Амакава, госпожа! — Я вышел вперед и поклонился еще раз.
— Мира и тепла этой осененной земле. — На миг в сведенных «лодочкой» руках жрицы полыхнул яркий лепесток пламени. Храмовое благословение: представитель храма показывала, что говорит не от себя — от всего своего «дома». Это самовластный князек-феодал вроде главы приравненного к самурайскому статусу Клана экзорцистов мог говорить за всех в лице себя. — Рада приветствовать того, кто решил пойти нелегкой дорогой мира в наши времена.
— Мир дает надежду, война — ее отнимает. — Процитировал я соотечественника китаянки. — Недостойно мне гордиться только лишь путем — который, к тому же, не обошелся без оружия.
Тайцкун вместе со мной покосилась в сторону ящиков — погрузка все еще продолжалась — и чуть заметно кивнула.
— Скромность украшает и ничтожных и великих: приятно видеть столь мудрое суждение в столь юном возрасте. — Японский в ее устах был несколько тяжеловесен, но говорила пожилая женщина безупречно-правильно. Смени она церемониальное одеяние на кимоно и гэта — никто от японской чопорной бабушки из знатного рода не отличит. — Но и то, что мы говорим сейчас — не отблеск ли уже достигнутого?
— Если желаете, госпожа, прошу — оцените самолично, будучи гостем города!
Жрица с сомнение обернулась, поглядев на корабль.
