Музыка на Титанике | страница 77
Было только тогда, когда не пойми куда унесло
год, число, номер дома и прочие горькие вещи.
И я вышел из строя и оказался в чаще
непонятного текста – безграмотного и многосло…
Было только тогда, когда промок коробок —
и почти целый день никого не случилось рядом:
всё вдруг сразу забылось – и то, откуда мы родом,
и куда мы идём, и где проживает Бог.
Было только тогда, когда мне обещали прийти в шесть,
а пришли через год, но уже не застали дома —
и увидели, что отныне всё по-другому,
и божественно звенела на крыше новая жесть.
Было только тогда… и тогда, и тогда, и тогда —
до чего ж оно пёстрое, это лоскутное покрывало!
Но тогда ведь и жизнь была ещё совсем молода,
потому-то и были тогда ураганы, а так – не бывало.
«Тут, между прочим, всё поломалось…»
«Мама, мне жалко!»
Голос из зала
Тут, между прочим, всё поломалось —
всякая малость тут поломалась:
ножик и вилка, обруч и палка…
мама, мне жалко!
Тут, между прочим, всё изменилось —
всякая милость тут изменилась:
кеды, футболка, светлая чёлка…
И, между прочим, всё износилось —
всякая ценность тут износилась:
смысла и толка, ситца и шёлка,
мама, мне жалко!
Детства шкатулка мелко и гулко
отгрохотала всем содержимым,
всем содержимым неудержимым:
ключик-замочек, почерк с нажимом,
краски и кисти, старые вести,
ржавые гвозди,
хоть ненадолго в небо прогулка,
дальше не езди,
дальше заминка, дальше развилка,
рушится с неба книжная полка,
время крадётся шатко и валко
и пожирает зайца и волка —
мама, мне жалко!
«Так что же, собственно, ещё сказать о детстве…»
Так что же, собственно, ещё сказать о детстве…
Да, в общем, нечего: пустынная страна.
Хотя, конечно же, солдатики, индейцы,
пираты, рыцари и прочая шпана —
они со мной, они и нынче на подхвате,
чуть что не так, чуть жизнь темна или трудна.
В то время как все золотые имена —
серёжи-саши-пети-гали-вали-кати —
они исчезли: улетели на ракете,
вдаль ускакали, вставив ноги в стремена,
переиначены на выездной анкете
латинской графикой и графикой ивритской —
и их истории сегодня грош цена.
Они растаяли – ледышкою, ириской,
размылись в подписи, размашистой и резкой,
измождены пропиской и перепропиской
и больше, кажется, не значат ни хрена —
по отношению к корветам, збмкам, кобрам,
к мечам и саблям… и ко всем другим макабрам,
что и сейчас ещё порой наводят жуть.
Но как любили мы тогда блуждать по дебрям,
где я был дудочкой прохожею подобран,
научен глупостям и вновь отпущен жить!..
«Я был в отчаяньи от той страны…»
Я был в отчаяньи от той страны,
Книги, похожие на Музыка на Титанике