Музыка на Титанике | страница 28
августовского света два луча.
«Ты только в город не ходи…»
Ты только в город не ходи —
ходи, голубчик, в рай,
в петлю и в дедушкин сарай,
а в город не ходи.
И ничего, что – в двух шагах,
да хоть бы и в одном,
застрянешь, знаешь, на торгах —
не на торгах, так на бегах,
а нет – у чёрта на рогах:
зерном, звеном, бревном.
Смотри, какой зелёный лес,
какой высокий плёс,
и нет тебе тут ни колёс,
ни слёз, ни марсельез,
а там у них всегда мятеж,
галдёж, грабёж, делёж…
Вон, ублака себе отрежь
да и на хлеб намажь —
чем вся их суета сует,
чем мыкаться между карет,
и королей, и свит,
питайся песней, как Давид…
но что ж там так светло горит,
смертельно так горит?
Майнц
Чем свет очнуться на перроне
под колокол и крик вороний,
ожить растением озимым,
ветрами согнутым дугой,
и долго-долго заниматься
игрушкой маленького Майнца —
его глазурью, и изюмом,
и шоколадом, и нугой.
Пить кофе прихотливой варки,
считая брусья на фахверке,
заглядывающем в окошки
с проулка в палец шириной,
и баловаться завитками
бра, отражённого в стакане,
и мелкие цеплять в лукошке
орешки цапкой кружевной.
Кидать в фонтанчики монеты,
совсем не вспоминать пенаты
и вообще не думать, кто ты,
и на скамейке задремать —
и видеть сон, хороший, щедрый,
про заметённый сладкой пудрой,
про белолицый, златокудрый
всё тот же Майнц,
и Майнц,
и Майнц…
«Распрекрасный такой план…»
Распрекрасный такой план
на две жизни вперёд:
съесть пол-яблока и банан,
или наоборот,
где-то тут начало строки —
бросить взгляд,
пропустить (отклонить) звонки,
если позвонят,
в чистку сдать рукав пиджака,
остальное – в расход,
проиграть себе в дурака
или наоборот,
начитаться старых газет —
развязав тесьму,
опоздать нанести визит —
и забыть кому,
сосчитать наличность седин
за последний год,
перемножить один и один
или наоборот —
и подумать, Господь прости:
я тут не ко двору —
поживу часов до пяти,
а там и умру.
«Не сменять ли мои арии…»
Не сменять ли мои арии,
серенады и рапсодии,
и рулады золотые
на высокие теории
о счастливом плодородии
хоть вот где… хоть вот в пустыне?
Я люблю их по-отечески,
но не жалую практически,
ибо я такая птица —
пой на солнечном наречии
вместо чтобы, там, как прочие,
размножаться и плодиться.
Пой себе в узорном тереме,
на резной пиликай скрипочке —
так-то звонче, так-то лучше!
Я женюсь на этом дереве.
Я женюсь на этой тропочке.
Я женюсь на этой туче.
«Уже столько воды утекло – помилуй нас, Боже…»
Уже столько воды утекло – помилуй нас, Боже.
А она всё течёт и течёт – вольну ей, беглянке…
Уже всякое русло мало, бескрайнее – тоже,
Книги, похожие на Музыка на Титанике