— Наше присутствие было неизбежно, — повторил Маннек. — С учетом ограничений, накладываемых на течение того, что твой несовершенный язык называет моей расой, подобный исход требовался.
— Вы прячетесь в горе, — сказал Рамон, глядя сквозь щели между чешуйками обшивки на зеленые и оранжевые мазки древесных верхушек, мелькавших в трех метрах под ними. — Вы все такие крутые и готовы любой ценой остановить ту, другую версию меня, только бы никто не узнал о вас. Знаешь, что мне кажется?
Маннек не ответил. Тонкая полупрозрачная мембрана скользнула на его глаза, приглушив их оранжевое свечение. «Кажется, есть такие птицы, — подумал Рамон, — которые делают что-то вроде этого… у них веки прозрачные, сквозь которые можно глядеть. А может, это не птицы вовсе, а рыбы». Рамон ухмыльнулся и откинулся назад, устроившись поудобнее.
— Мне кажется, вы оказались здесь по той же причине, что и я. Мне кажется, вы от чего-то скрывались.
— От чего скрывался человек? — поинтересовался Маннек. Рамон вдруг ощутил себя немного неуютно — он не собирался рассказывать этой твари про европейца. Впрочем, какая теперь разница?
— Я убил кое-кого. Он был с женщиной и вел себя по отношению к ней плохо. Я был пьян, а он вел себя глупо и поднял шум. Он сказал какую-то гадость, я сказал какую-то гадость. Слово за слово… в общем, вышли в переулок, понимаешь? Потом оказалось, что он посол с Европы, а я сунул ему нож под ребро. Короче, я собирался смотаться оттуда на хрен. Найти какое-нибудь место, где бы меня никто не нашел, и отсидеться, пока шум не поутихнет. А вместо этого вас, pendejos, нашел.
— Ты убил человека одной с тобой расы?
— Типа того, — согласился Рамон. — Ну, хотя он был с Европы.
— Он ограничивал твою свободу?
— Нет. И жены моей не трахал, ничего такого. Дело не в этом.
— Тогда почему ты его убил?
— Так случилось, — сказал Рамон. — Ну, бывает. Вроде как несчастный случай. Мы оба были пьяны.
— Крепкие напитки, — кивнул инопланетянин. — Они снимают ограничения.
— Да.
— Ты убиваешь, чтобы быть свободным, и свобода приводит тебя к тому, что ты убиваешь, — заметил Маннек. — Этот цикл — ойбр.
— У него имеются свои отрицательные стороны, — согласился Рамон.
Что сказал тот cabron? Рамон попробовал вспомнить, как все это вышло. Должно быть, европеец сказал или сделал что-нибудь… или шутку отпустил неудачную. Все одно, они оказались в переулке. Это все вышло из-за женщины? Возможно, именно так. Он помнил переулок, нож, кровь, которая меняла цвет в свете вывески, но все остальное как-то выпало из памяти или расплывалось. Он не знал, что было тому причиной, тогдашнее его пьяное состояние или не до конца сформировавшийся, созданный инопланетянами мозг.
