Это уже был перебор. Рассудок Рамона просто не успевал переваривать всего, что он видел. Кошмарная прогулка превратилась в последовательность одинаково лишенных объяснения картин. Из стены высовывалось вдруг длинное серое щупальце, как бы невзначай гладило идущего перед ним инопланетянина и, бессильно упав на пол, втягивалось обратно. В ноздри вдруг ударял запах кардамона, жареного лука и спиртного, а потом исчезал, словно его и не было. Гулкие удары, которые он слышал едва ли не с самого начала, повторялись с неправильными интервалами, но каким-то образом Рамон мог предугадывать начало очередной серии.
В связывавших пещеры туннелях царили темнота и тишина. Спина возглавлявшего процессию инопланетянина неясно белела в исходившем от камней свечении, и на мгновение Рамону показалось, что отметины на его теле шевелятся, меняя очертания — так, словно это были живые существа. Он оступился и в попытке удержаться на ногах инстинктивно схватился за руку инопланетянина. Кожа у того оказалась теплой и сухой, на ощупь она напоминала змеиную. В тесном пространстве туннеля Рамон чувствовал запах инопланетянина: тяжелый, мускусный, вроде оливкового масла, скорее странный, нежели неприятный. Тот не оглянулся, не задержался и не издал ни звука. Все трое продолжали идти вперед, не сбавляя шага, и Рамону оставалось только следовать за ними — если он, конечно, не хотел остаться один в этой морозной черноте нечеловеческого лабиринта.
Наконец они остановились в еще одном причудливо освещенном помещении — так неожиданно, что Рамон едва не налетел на спину шедшего перед ним инопланетянина. Что-то неуловимое человеческому взгляду, но все-таки неправильное ощущалось в размерах и пропорциях помещения: в плане оно представляло собой скорее ромб, а не прямоугольник, пол чуть отклонялся от горизонтали, потолок — тоже, только под другим углом, высота отличалась от других помещений, и все здесь было какое-то не такое, от чего Рамон испытал приступ тошнотворного головокружения. Освещение показалось ему слишком ярким и слишком холодным, и все помещение наполнял шепчущий шелест тональности, едва воспринимаемой человеческим ухом.
Совершенно очевидно, что это место создавалось не людьми и не для людей. Едва оказавшись здесь, он обратил внимание, что стены кишели движущимися картинками — словно тонкая масляная пленка стекала с потолка на пол, неся с собой поток непрестанно менявшихся изображений: деревьев, гор, звезд, крошечных неземных лиц, которые, казалось, недобро смотрели на Рамона из этого сползавшего по стене хаоса.
