Тот поднялся на нетвердых ногах, и агенты в штатском умело вывернули карманы, а потом с профессиональной ловкостью обшарили бедолагу с ног до головы. С досады, что не к чему придраться, полицейский ударом в плечо втолкнул взмокшего от страха пассажира на его место и швырнул ему на колени содержимое карманов.
— Утри сопли, слюнтяй! — с холодной насмешкой бросил он и отвернулся к очередной жертве.
Перспектива обыска совсем не улыбалась Муру. Собираясь в дорогу, он прихватил с собой несмываемый мелок и изрядную порцию листовок, предназначенных для Ридана. Если это попадет к ищейкам СБ, то Вульфу придется запускать на Дельмик очередную «осу», взамен наколотой местными «энтомологами» на булавку.
Он почти услышал, как Вульф предлагает гипотетическому преемнику пройтись по кабинету, немыслимо выворачивая колени, или уговаривает «ради идеи» изуродовать уши.
Так или иначе, Мур начал входить во вкус рискованной авантюры, и перспектива закончить столь успешно начавшуюся деятельность не входила в его планы.
Между тем перед безжалостной троицей покачивался очередной подозреваемый, почти теряющий сознание от невыносимого ужаса. С презрением отшвырнув и его, полицейский развернулся к следующему пассажиру, оказавшись спиной к Муру.
Этой минуты и дожидался Джеймс: он скользнул взглядом по дремлющему напротив «кабану» и засунул свой «взрывоопасный» груз в щель между стенкой вагона и сиденьем. Избавившись от него, Мур стал спокойно следить за процедурой проверки документов. За свои бумаги он не опасался: вряд ли эти агенты более бдительны, чем в Пирте.
Вот наконец настал и черед толстяка. Вероятно, из почтения к его весу и мундиру — пусть и без знаков отличия, полицейский довольно вежливо потряс его за плечо. Тот вскинул голову и вопросительно уставился на помешавших его отдыху наглецов.
— Предъявите билет, — привычно потребовал полицейский.
— А, проверка документов? Хорошее дело, — одобрительно произнес толстяк и протянул извлеченную из нагрудного кармана пластиковую карточку, всю в радужных разводах.
Мур подумал, что подобный документ в его коллекции образцов не значится, и с интересом стал ждать реакции. Она последовала немедленно: троица единым движением вытянулась во фронт — разве что шпоры не звякнули на сапогах по-кавалерийски выгнутых ног да не вскинулись руки в приветственном жесте.
— Приношу извинение, господин майор, обознался! — со служебным рвением гаркнул полицейский.
Свинячьи глазки толстяка масляно блеснули от удовольствия, и он снисходительным жестом «отпустил грехи» недотепам.
