Граф Ланин вдруг перестал улыбаться и каким-то особенным голосом сказал:
– Прежде чем мы пройдем в библиотеку и вы получите свою книгу… Я хочу вам что-то показать, Александра Васильевна. Что-то совершенно необычное. Особенное. Пройдем в мой кабинет.
Они вернулись обратно в ту комнату, с которой началось их путешествие по дому. Граф Ланин какое-то время стоял в нерешительности, потом подошел к шкафу с книгами и нажал на невидимую глазу пружину. Шкаф отъехал в сторону, за ним оказался сейф. Граф набрал шифр, открыл дверцу и достал оттуда малахитовую шкатулку. Подошел и подал ее Шурочке со словами:
– Как-нибудь я решусь рассказать вам одну историю, которая меня чрезвычайно занимает, а сейчас только покажу. Вы должны его увидеть.
– Что это? – Шкатулка была тяжелой, Шурочка с трудом ее удержала.
– Взгляните.
Граф сам открыл шкатулку и достал оттуда обитый бархатом футляр небольшого размера. Потом помедлил еще немного и открыл-таки его. Шурочка взглянула, и ей на мгновение показалось, что там лежит звезда, которая упала с неба, а ее подобрали и упрятали в черный бархат, в футляр, а футляр в ларец, чтобы никто не ослеп от блеска ее и неземного величия. Звезда сияла и казалась живой, рассыпая искры того драгоценного света, который собрала на небе за все время своих долгих странствий. Шурочка не сразу поняла, что это огромный бриллиант. Так и стояла со шкатулкой в руке, глядя на футляр, который держал двумя пальцами граф. Он сам забрал из ее рук ларец и отнес его на стол. После чего вернулся, достал из футляра камень и вложил в ее руку.
Она стояла как зачарованная, не в силах сказать ни слова. Теперь она видела, что это не звезда. Камень был бесцветный, то есть чистой воды, без единой трещинки или какого-нибудь иного дефекта. В основании своем – плоский и ограненный в виде правильной выпуклости. Таким образом, формой бриллиант напоминал огромную застывшую каплю, в которой словно бы расплавился солнечный свет, пока она была живой, и теперь, омертвев, она сияла так, словно была хранилищем сияния по меньше мере ста солнц, ста небесных светил. Свет всех этих солнц застыл одной-единственной каплей, легко умещающейся в ладони. Шурочку словно околдовали. Граф тоже любовался бриллиантом какое-то время, а потом тихо спросил:
– Вам нравится, Александра Васильевна?
– Это чудо какое-то! – с восторгом воскликнула она.
– Вот и мне было немногим больше, чем сейчас вам, когда я увидел его в первый раз. Я тоже тогда подумал, что это чудо, а потом… – Он вдруг замолчал и взял камень из ее руки. – Это само зло. Это знаменитые «сто солнц».
