— Мне не нужны твои деньги, мальчик, не обманывай зря старую женщину.
Литвинов густо покраснел. Деньги у него, естественно, были. Ян удивленно наблюдал за происходящим, пока еще не встревая.
Феде стало не по себе. Эта старуха была какая-то особенная. В ней будто дышала древняя сила, притягивая и одновременно пугая своей необычностью. Костлявая темная рука, покрытая браслетами, продолжала крепко держать рукав Фединой куртки.
— Ты тот, кто должен выбрать, — сказала цыганка. — На этом пути, Федя, тебя ждут жестокие испытания. Но заклинаю тебя, сделай правильный выбор. Судьба моего народа полностью будет зависеть от этого выбора.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — Литвинов смотрел на старуху удивленно и испуганно.
Цыганка не ответила. Она долго сверлила юношу глазами, а потом произнесла:
— Когда свет померкнет, помни: свет всегда живет внутри тебя.
Старуха развернулась, отпустив Федину руку, и быстро пошла прочь. Федя с Яном переглянулись. Когда через миг они посмотрели в направлении, куда ушла старуха, улица была уже пуста.
— Что за хрень… — Литвинов ощущал себя крайне некомфортно.
— Да ладно, не грузись, сумасшедшая какая-то.
— Я не понял, что она хотела этим сказать?
— Может, ты президентом станешь? Что-то там про выборы было…
— Да каким, на фиг, президентом?! Она говорила про какой-то мой выбор!
— Да забудь ты! Пошли быстрее, биология уже началась!
Как раз снова загорелся зеленый, и друзья побежали в школу.
Через несколько дней Федя уже и не помнил об этом эпизоде. Солнце становилось все более ласковым. Таял снег, звенела капель, пели птицы… Учиться весной — какой идиот придумал подобную пытку? А ведь совсем не за горами конец учебного года, экзамены, а долгов и пересдач — выше крыши.
На очередной перемене Ян с Федей сидели на подоконнике и в спешке просматривали учебники, готовясь к контрольной по анатомии. Рашевская сидела недалеко на скамейке в окружении стайки девушек. К ней подошел Бочков.
— Ириш, пошли в кино после уроков.
— Извини, Костик, не могу. У меня другие планы.
— Ну а завтра?
— Завтра — видно будет.
— Ириш, я так до завтра не доживу. Ты хочешь моей смерти?
— Не болтай ерунду, Бочков. Я подумаю.
— О’кей, ловлю тебя на слове.
Слыша весь разговор, Федя задыхался от бешенства. Он тупо смотрел в учебник, делая вид, что читает, но все его мысли были поглощены ненавистью и ревностью.
Костя же, продолжая рисоваться перед Рашевской, подошел к Литвинову.
— О-о-о, ботаник умеет читать книжки… — картинно дернул учебник в Фединых руках. — Анатомия!
