Откинувшись на спинку, я прикрыла глаза. Перед мысленным взором закружил прошедший день. Картинки будто отпечатались на веках: Сити, поток машин, ослепительные, перетекающие одна в другую витрины магазинов… Из вереницы недавних событий мозг сам выхватил самые яркие эпизоды. Сегодня все явно крутилось вокруг одежды: белые костюмы ранним утром, наблюдения за лондонской модой днем, затем несчастная мертвая одежда тетушки Миллисенты, изысканные магазинные наряды и, наконец, меха. Удивительно, до чего важна для женщин одежда! Что в прошлом, что в настоящем. Мне вспомнились норманнские дамы, обитавшие в крепости Вильмотт; дамы эпохи Плантагенетов, прогуливавшиеся по галереям замка Годсенд; дамы эпохи Стюартов — современницы нашего дома. Вспомнились фижмы, кринолины, турнюры, платья эпохи Джейн Остен. И тоскливый взгляд Роуз при виде элегантного черного костюма. Сколько глубоких, философских дум я передумала на эту тему! И вдруг мысли растаяли без следа. Похоже, мне все приснилось…
Я как раз рассматривала белую веточку коралла на шифоновом шарфе цвета морской волны, когда сестра начала меня будить.
Пришло время пересадки. Пальто я сняла: и фасон странноватый, да еще подол по земле волочится. Сразу стало холодно. С какой радостью я уселась в наш маленький поезд и вновь закуталась в теплый мех! Роуз надела кучерскую шубу, и мы высунулись в окно, вдыхая изумительный сельский запах. Жаль, замечаешь его только после поездки в город. Молча глядя в черноту за стеклом, мы жевали печенье с изюмом; одно я припасла для Стивена (он собирался встретить нас на повозке мистера Стеббинса).
Тут все и произошло.
На станции в Литтл-Лимпинг я выглянула наружу, опасаясь, как бы из багажного вагона по ошибке не выгрузили наши чемоданы (начальник станции немного глуповат). Меньше чем в шести ярдах от меня, в дверях поезда стоял Саймон Коттон! В слабом мерцании станционных фонарей его волосы и борода казались черными-пречерными, а кожа очень бледной. Быстро скользнув по нему взглядом, я почему-то успела заметить под усами «голый» рот.
Торопливо нырнув обратно, я окликнула Роуз. На раздумья у нас оставалось минут десять: до Скоутни пять миль, а поезд ползет, как улитка. Нет, мне требовалось больше времени! Рассказать сестре о нелестных отзывах Коттонов в ее адрес или не стоит? Вдруг промолчу — а она снова поведет себя глупо?
— Не нужно с ними особенно любезничать, — сказала я, приглаживая волосы перед зеркалом, по обе стороны которого висели фотографии Нориджского собора и ярмутского пляжа.
