— Вот и Донго, — предупредил шофер и стал насвистывать какую-то мелодию, радуясь, что наконец избавится от мрачного пассажира.
Вайс заерзал на сиденье — близость цели взволновала его.
Синь озера, извилистая дорога, коричневые, почти черные скалы, все, что недавно вызывало интерес, потеряло всякую поэтическую окраску, отступило, перестало существовать.
Сразу же вспотели ладони и тревожно запульсировал желвачок у виска. «Дон-го… Дон-го… Дон-го…»
А вот и первые дома. Городок ничем не отличался от тех, что они видели по дороге: так же расположенные террасами домики, такие же виллы в зелени садов, разве только склоны здесь более пологие.
Заметив на одном из домов вывеску «Меблированные комнаты», Вайс приказал остановиться. Цены превзошли все его самые худшие опасения. Сердце Вайса сжалось, но пришлось покориться и оплатить даже полный пансион за неделю вперед. Денег осталось так мало, что едва хватало на обратную дорогу.
Два дня ушло на наблюдение и изучение подходов к вилле. Она одиноко стояла на окраине Донго, и лишь один маленький, обшарпанный домишко нахально расположился рядом с именитой соседкой. Впрочем, сама эта соседка выглядела совсем заброшенной. И не двери, крест-накрест забитые досками, не выбитые стекла во многих окнах придавали вилле такой нежилой вид, а буйная, нетоптаная поросль трав и бурьяна, окружавших дом сплошным ковром. Даже ступеньки позеленели от мха, а в трещинах на крыльце росли одуванчики и вьюнок. Казалось, сама природа двинулась на приступ этого забытого людьми жилища. От дуновения ветра зеленый ковер шевелился, и сквозь толщу его проглядывали очертания когда-то хорошо ухоженных елей, за которыми давно не следили.
Среди местных жителей вилла пользовалась недоброй славой. Когда Вайс, расспрашивая о тех или иных зданиях, как-то ненароком упомянул об одинокой вилле, хозяйка пансионата неохотно ответила:
— Ну ее к черту! Не к ночи будь помянута! Мы, местные люди, не суеверны, но все же стараемся обойти ее стороной. Знаете… — женщина вдруг не закончила фразу и с мрачной подозрительностью взглянула на собеседника. — Почему вы интересуетесь этой виллой? Может, вы тоже из тех, кто слоняется вокруг нее? Ах, здесь ступала нога дуче, ах, несчастная Петаччи играла на рояле и пела… Тьфу на них! Щелк-щелк аппаратами, а зачем, спрашивается, щелкать? Неприкаянные души казненных запечатлеть на пленке не удастся.
— Какие души? Вы говорите как-то непонятно.
— Да об их же душах… — Хозяйка пансионата наклонилась к Вайсу и шепотом продолжала: — Вот крест святой, сама видела, как по ночам там блуждают какие-то огоньки! И не я одна, потому что случалось это не раз и не два. Ну, сами рассудите, кто может бродить там в полночь? На вилле ни щепочки, с какой же стати кто-нибудь туда полезет? Это бродят Он и Она, гонимые собственными грехами.
