— Так проходит день, — пожаловалась молодая женщина, которая стояла у прилавка рядом с Агнессой. Нетерпеливо покусывая губу, она прибавила: — Если времени у тебя в обрез, обязательно что-то тебя задержит. Вы не замечали?
— Я не тороплюсь, синьора, а вы, я вижу, спешите, — Агнесса чуточку посторонилась.
— О, вы не так меня поняли! Уверяю вас, я совсем не имела в виду… Хотя… если несколько лишних минут не имеют для вас значения… — Женщина подняла на Агнессу красивые зеленоватые глаза и благодарно улыбнулась. — Мне для больного, — обратилась она уже к продавщице, — что-нибудь вкусное, но не обременительное для желудка. Как вы думаете, вон те пирожные-безе…
— Именно это я и хотела вам предложить.
Когда женщине с зеленоватыми глазами вручили покупку, она снова повернулась к Агнессе:
— Еще раз спасибо, синьора!
— И вам тоже. Вы подсказали мне, что купить для больной…
Присмотрись Лидия повнимательней к красивой, грустной женщине, может, она бы и догадалась, что рядом с ней стоит та, которую ей поручено разыскать. Но Лидия спешила, Агнесса тоже.
…Придя на дель Корсо, чтобы купить самое лучшее и свежее, Лидия потеряла массу времени. Даже автобусом в район Трастеверэ отсюда не скоро доберешься. А от остановки до дома Чезаре идти да идти…
Прошлый раз Лидия была у Чезаре вместе с Куртом. Тогда они хорошо провели вечер — слушали пластинки, танцевали, вместе готовили ужин. И разговор за бутылкой вина был непринужденным, душевным. Вначале Лидия немного побаивалась Чезаре. Все-таки известный журналист. Но после того вечера, когда даже неразговорчивый Курт…
Ох, как ни убегаешь от этих мыслей, как ни заставляешь себя думать о другом, а неизбежно возвращаешься к тому, что болит. После отъезда Курта к матери в Германию Лидия совершенно потеряла покой. Она знает, чувствует — не может он разделить свое сердце пополам. И дело не в матери, та бы с радостью переехала к ним, дело в другом: Курт сам не может жить на чужбине.
— Не поеду! Ни за что на свете! — категорически заявила Лидия, когда он в первый раз заговорил о переезде. — Почему я должна уступить, а не ты?
— Потому, что я, как немец, больше виноват перед миром! И долг всех честных немцев создать такую Германию, которая оправдала бы их перед человечеством.
— Можно подумать, что ты вслух читаешь газету… Человечество! Какие пышные слова! За счастье людей можно бороться и тут, в Италии. В любом уголке земного шара. Ты же и здесь не сидишь сложа руки.
