В космической скроемся мгле.
Мы идём и улыбаемся. Десятки телеобъективов глядят на нас, десятки микрофонов нас слушают. Земля прощается с нами.
К тебе мы пришлём наших внуков.
Прими их как внуков своих.
Как нас перед вечной разлукой,
В морях искупай голубых,
На пляжах погрей золотых.
Побалуй, как внуков своих.
Это строчки Бируты, про моря и пляжи. Это наш с ней отпуск звучит…
Мы идём шеренгами. Чтобы всех было видно. Каждого кто-то хочет увидеть на Земле. С каждым кто-то хочет проститься. Хотя молча… Только вот внуков наших никто не дождётся…
Их путь будет горьким и трудным,
Но им ведь не выбрать другой.
И в праздник, и в будни
Всегда они будут с тобой,
Прекраснейший шар голубой!
Всю жизнь они будут с тобой!
Почему-то снова вспоминаю я Таню. Конечно, она видит меня и прощается. А я не могу с ней проститься. Не могу крикнуть: «Прощай, Таня!», хотя и знаю, что она услышит.
Так мы решили вчера: никаких криков, никаких индивидуальных прощаний! Только песня! Лишь песней мы прощаемся с Землёй! И ещё улыбками – сколько угодно улыбок!
Мы хорошо помним прошлый отлёт. Помним истерические женские крики в этих же коридорах: «Прощай, мама!», «Прощай, мамочка!». И заплаканные лица на экранах телевизоров. И опухшие от слёз глаза родителей возле экранов.
Мы не хотим этого. Пусть нас запомнят улыбающимися! Пусть останется на Земле наша песня! И пусть доживёт она хотя бы до следующего корабля, до следующих шеренг молодых астронавтов в зелёных костюмах.
Мы идём долго. Почему-то очень длинны сегодня коридоры Третьей Космической. За время карантина мы привыкли к ним, и они казались вовсе не такими длинными. А сейчас идёшь – и конца нет.
Я держу руку Бируты и незаметно глажу её тонкие холодные пальцы. И она отвечает мне такими же незаметными для всех движениями пальцев.
Мне хочется хоть этой робкой лаской успокоить жену. Ей тяжелее, чем мне. Её родители далеко, и она никогда не увидит их. А моя мама среди нас.
Мы вообще слишком спокойно, как что-то должное, принимаем отчаянную смелость молодых наших жён. Совсем не женскую смелость.
Нам бы молиться на них. А мы над ними подтруниваем. Даже иногда ссоримся с ними.
Чего бы стоила вся эта затея с планетой Рита, если бы не летели женщины? Что вышло бы из этой затеи?
Всё ближе широкие двери корабля. Вот уже они видны впереди. Вот уже исчезают в них первые шеренги нашей длинной зелёной колонны.
Мы знаем, что за этими дверьми. Нас водили по кораблю во время карантина и показывали каждой паре её маленькую тесную каюту, в которой нет ничего лишнего.
