Они направились к дому Николая Алексеевича, на всякий случай смотря по сторонам: в любую секунду готовые отразить повторное нападение.
- Я - Юрьев, Анатолий Юрьев, товарищ Николая Алексеевича. Мне очень надо поговорить с ним,- пытался объяснить он упорно не признававшему его охраннику, который загородил своей широкой задрапированной турецкой лайкой грудью узенькую калиточку к долгожданному отдыху и покою.
Юрьев улыбался охраннику, то и дело поглаживая бритую голову и как-то стыдливо прикрывая ладонью свой разбитый рот.
Перед тем как заявиться к студенческому товарищу, он попытался навести порядок на голове: умылся в какой-то канаве, стер и содрал с макушки запекшуюся кровь. Получилось совсем недурно, если, конечно, не слишком печалиться по поводу напрочь утраченного сходства с фотографией в паспорте.
Наконец охранник, зевнув, грубо толкнул его в грудь и закрыл калитку.
Юрьев кричал охраннику, что его преследует милиция, что это они его так отделали и что, если его сейчас же не впустят, он пожалуется своему близкому другу Коле (не какому-то недосягаемому Николаю Алексеевичу, а именно Коле), который, конечно же, не допустит, чтобы его друзей обижали.
Последние слова все же подействовали на охранника, и после некоторого раздумия он потащился в дом за инструкциями.
Юрьева и Максима впустили. Николая Алексеевича дома не было, и никто не мог сказать Юрьеву, где он. Все ждали Марселя, который кого-то искал в городе. Юрьев подумал, что Марсель, возможно, ищет его или продолжает поиски Игоря.
Поесть им не предложили, но зато отвели Два кресла в овальной гостиной на нижнем этаже. На стенах висели фотографии и охотничьи трофеи: шкуры горных козлов и медведей, искусно выделанные головы лосей, кабанов; один был особенно хорош - гневный, обугленный лесными баталиями, пятак и желтые клыки не утратили своей природной свирепости даже после того, как огромная голова его, прибитая к дубовой доске, стала вместилищем всякой трухи в доме врага.
- Как в кино! Да, живут люди,- восхищенно сказал Максим и стал разглядывать фотографии, на которых были изображены охотники с добычей.
- Вот это я,-сказал Юрьев, указывая на одну из фотографий,- а это хозяин дома, Николай Алексеевич.
С фото на Максима, смешно округлив глаза, смотрел Коля; красивые усы его и выбивающиеся из-под бобровой шапки курчавые волосы были в инее. Глаза блестели радостью и здоровьем.
- Веселый, наверное, человек,- сказал Максим.
