Рядом со мною тихо присел на землю Тор. Возле него тут же остановился, прислонившись спиной к дереву, Сар. Уже не раз наблюдал я, как спокойно и достойно следует он за вождём. Будто охраняет от всяких неожиданностей. На шее Тора и Сара уже не было «зубастых» боевых украшений, а мирно болтались вчерашние красные ленточки…
В селении поопадали языки костров. Никто не подкидывал в них сучья, не бил камнем по камню старик с редкой бородёнкой. Глаза его не отрывались от экрана. Судя по запаху, где-то сгорела рыба…
Веером прошлась Розита по лучшим певцам трёх веков — с тех пор, как только появилось на свете звуковое кино, — от Энрико Карузо и Фёдора Шаляпина до кумира нашей юности Евгении Недро. А потом решила показать ещё и массовость искусства у «сынов неба» — итальянский женский хор, весь в белом, с «Аве, Мария!» и пёстрый русский милицейский — с волшебной «Калинкой». Всегда почему-то мерещилось мне в этой песне некое волшебство…
Завершил эту часть концерта редкий исторический кадр: военный оркестр уходил после парада с Красной площади под «Прощание славянки». И невольно вспомнилось тут наше, чисто уральское:
…И марш «Прощание славянки»
Оркестр проносит духовой.
А на платформах танки, танки —
Частица почты полевой…
Когда прощаются славянки,
Идут славяне в смертный бой!
Мой город! Его история, его судьба, его древний поэт Лев Сорокин…
Но нет их в этом концерте. Не уральцы составляли…
Мудрый Тор повернулся ко мне и спросил:
— Так живут сыны неба?
Всё понял! Не зря он тут вождь!
— Так, — ответил я.
— Купы хотели бы стать их друзьями.
— Сыны неба скрепляют дружбу кровью, — сообщил я.
— Для этого крови не жалко, — ответил Тор. — Сколько надо её пролить?
— Одну каплю.
— Так мало?
— Для дружбы — достаточно.
— Я готов.
— Сегодня мы это сделаем, — пообещал я.
Тор сжал моё плечо и повернулся к экрану. А там прекрасное лицо Розиты уже глядело нам глаза в глаза, самым крупным планом, и необычно тихое, приглушённое её контральто предупреждало:
— Сейчас прямой эфир, Сандро! Слышишь? Прямой эфир!
И она запела свою песню — ту, которую впервые услышали мы с Бирутой в тёмном биолёте, мчащемся сквозь безлунную здешнюю ночь от Города к нашему межзвёздному кораблю на космодроме:
На планету,
Где нет зимы,
Где весной
Не журчат ручьи,
Где леса и луга —
Ничьи,
Навсегда прилетели мы.
Здесь не знали,
Не ждали нас,
Жизнь текла
В первобытной мгле, —
Как когда-то и на Земле,
Где я родилась.
Почему-то захотелось в эту минуту разыскать глазами Лу-у. Я повертел головой и обнаружил её сидящей на земле возле хижины и неотрывно, напряжённо глядящей на экран.
