На плацдарме немцы держали очень большие силы: целиком 9-ю и основные силы 4-й и одной танковой армий. Не жалея людей, ценой колоссальных потерь, исчисляемых многими десятками тысяч человек, гитлеровцы старались удержать Ржев в своих руках.
— Мы недавно им тут здорово дали, — говорил Полосухин. — Они погнали в атаку целый пехотный полк с танками — и ничего не смогли сделать: мы всех перед проволокой положили! Стает снег — увидишь, сколько их нарубили... Да еще высотку у них захватили! Теперь притихли, гады! Ну ладно, разговор разговором, — неожиданно заключил Полосухин. — Сейчас мы организуем что-нибудь! Эй, Филя! — он постучал кулаком в стену. — Там у меня хозчасть, — объяснил он. — Явись сюда!
Из соседней половины землянки появился тот самый рыжеволосый солдат, что колол дрова, и молча стал у порога.
— На пять персон, — подмигнул ему Полосухин, — понятно? А связного возьми в свой камбуз да угости так, чтобы он навек запомнил непромокаемую третью роту!
— Давно приготовлено. Прикажете нести? — спокойно спросил ординарец.
— Здорово же у тебя дело поставлено! — улыбнулся Шпагин.
— Порядок в танковых войсках! — с важностью произнес Полосухин и стал убирать со стола грязную посуду.
— Это почему же в танковых?
— А черт его знает! Поговорка такая. Видно, пехота не сумела придумать для себя поговорку — ума не хватило.
Полосухин принялся будить Манвелидзе, но тот упорно натягивал полушубок на голову и пинал Полосухина босыми ногами.
— Сейчас встанет, — кивнул Полосухин Шпагину и закричал: — Захар, вставай, письмо от Тамары пришло!
Манвелидзе привстал на кровати, помотал курчавой головой и, не открывая заспанных глаз, недовольно проговорил:
— Врешь — от нее больше не будет писем! Зачем разбудил? Сказал тебе: не буди, пока сам не встану!
У Мапвелидзе тоже были усы, — густые, коротко подстриженные, они, словно нарисованные, плотной черной полосой лежали на верхней губе.
— Чудак, наступление проспишь! — Полосухин взял его за плечо. — Погляди-ка, товарищи пришли передний край смотреть!
Манвелидзе открыл глаза, и сонливое выражение сразу исчезло с его сухого смуглого лица. Вскочил с постели, ухватил Хлудова за руки и стал трясти их, заглядывая ему в глаза:
— Скажи — он правду говорит?
Хлудов был явно смущен порывом Манвелидве.
— Да, видите, приехали... Говорят, в наступление пойдем... — неопределенно проговорил он.
— Как хорошо, замечательно! — продолжал трясти ему руки Манвелидзе. — Вот это молодцы ребята!..
